Пенлан направляла свет прямо на найденные следы – глубокие выбоины в замерзшем полу, которые выглядели как царапины от когтей. В высшей степени неуютные царапины. Проведя более полутора десятилетий на имперской службе, на протяжении которых я, полагаю, встретил каждую из недружелюбно настроенных форм жизни в Галактике, я должен бы был узнавать их. Тот факт, что это было не так, весьма беспокоил меня. Даже отпечатки орочьих сапог, которые я ожидал увидеть, были бы предпочтительней.
– Немного похожи на следы генокрадов, – сказал Юрген без особой уверенности. Отчасти он был прав: такие зарубки могли быть оставлены сильными когтями, но их расположение было не характерно для генокрада. – Или еще кто из тиранидов?
– Я так не думаю, – ответил я. – Распределение массы совсем другое.
Конечно, зная способность флотов-ульев штамповать разнообразных монстров едва ли не из чистого воздуха, я не питал твердой уверенности в сказанном. Если бы в этом секторе и находился биокорабль или пара оных, то все равно шансы, что они проникнут незамеченными так далеко в имперский космос, были ничтожными. Это я тоже высказал вслух и сделал вид, что не заметил секундный проблеск облегчения на лице Пенлан. Два исходных подразделения, которые теперь составляли 597-й, сражались с тиранидами незадолго до того, как я присоединился к ним, и оба были едва ли не сведены на нет. Да и я, надо сказать, тоже повидал более чем достаточно тиранидов.
– Нам лучше продвигаться вперед, – решил я после нескольких секунд размышления.
Подтверждение того, что здесь, внизу, что-то есть, делало такой вывод просто неизбежным, какое бы сильное желание отступить я теперь ни ощущал. Я по опыту знал, что неизвестный враг всегда представляет угрозу большую, чем тот, которого ты опознал. Да и в целом, честно говоря, моя ситуация ничуть не изменилось. Между мною и тем злобным чем-то, что таилось впереди, по-прежнему оставался отряд первоклассных солдат, не говоря уже о Юргене, чей удивительный дар не раз спасал мою шкуру, хотя ни один из нас не подозревал о его наличии до встречи с Эмберли и ее окружением на Гравалаксе.[14]
Лустиг кивнул и отдал приказ выдвигаться.
Общее настроение после нашей находки если и изменилось, то стало еще более пасмурным, чем прежде. Временами случавшиеся между солдатами обмены шутками и подколками теперь звучали натянуто и неуместно и, в конце концов, свелись к тишине, нарушаемой только жесткими односложными позывными и отзывами на них. Солдат, шедший впереди, – я полагаю, это все еще была Пенлан, – начал переговариваться исключительно жестами, обращаясь к коммуникационной сети лишь тогда, когда это было абсолютно необходимо. Не договариваясь об этом, мы приняли как данность предположение, что находимся на территории, занятой врагом.
Я лично находил все это весьма успокаивающим. Здоровая толика паранойи, конечно, прилагается к самой моей работе, но было приятно знать, что все остальные так же начеку, как и я, – возможно, за исключением Юргена, которого, казалось, ничто не могло поколебать, кроме аэродинамики. Мои руки автоматически легли на оружие, ослабили крепление цепного меча в ножнах и обнажили лазерный пистолет. Нет никакой причины не быть во всеоружии, подумалось мне.
– Если здесь что-то и есть, мы должны бы уже почти загнать его в угол, – пробормотал Лустиг.
Я кивнул. Мы теперь находились всего в нескольких десятках метров от конца галереи, который и был тем тупиком, который я заметил на карте. Шансы, что оставившее следы нечто ждет нас здесь, чтобы мы могли прижать его к донышку этой бутылки, были чрезвычайно малы. Я знал это, но мое горло все равно пересохло, а желудок сжался в предвкушении битвы, в то время как моя фантазия сорвалась с цепи, создавая образы беснующегося здесь отродья хаоса.
– Пришли. Это тупик. – Голос Пенлан, несомненно, содержал вздох облегчения. Оно же прокатилось по остальной части отряда, будто легкий ветерок по летней траве.
Я выдохнул, ощущая, как расслабляются мышцы, хотя до этого не осознавал, насколько был напряжен.
– Оглядитесь вокруг, – сказал я, продвигаясь вперед, чтобы присоединиться к ней.
Юрген, как всегда, оставался около моего плеча, а позади себя я слышал, как Лустиг отдает приказы в обычной для него спокойно-внушительной манере. Он расположил остальной отряд так, чтобы составить охрану периметра. Отлично. Это должно было оградить нас от неприятных сюрпризов в то время, как мы будем тут осматриваться.
– Ни фрага не вижу.
Пенлан осторожно продвигалась вперед, поводя люминатором перед собой. Его луч выхватил из темноты глухую стену там, где туннель попросту оставили незаконченным, когда жила подходящего к переработке льда исчерпала себя. Пенлан перевела луч на груду ледяных валунов справа. Ладони моих рук начали зудеть, как это случалось всегда, когда подсознание подавало мне знак – что-то не так.
– Осторожнее, – произнес я одновременно с тем, как осознание начало просачиваться в лобные доли моего мозга.
Эта куча льда выглядела очень знакомой, очень похожей… да, конечно, на раскатившиеся обломки после падения крыши на нижних уровнях улья. Я повел люминатором в сторону потолка, где начиналась трещина, не шире волоса, чтобы раздаться до толщины моего запястья там, где она достигала стены. Оттуда разлом расширялся экспоненциально, заканчиваясь как раз в куче мерзлых булыжников.
От всего этого мне стало не по себе. Для того чтобы обломки упали таким образом, сама стена должна была быть подрыта. Почти незаметный, но зловещий треск эхом отдался по помещению.
– Пенлан! – крикнул я. – Назад!
Но было поздно. Пенлан только начала оборачиваться ко мне с выражением недоумения на лице, когда пол под ней расступился. Она исчезла из виду, успев издать только один-единственный испуганный взвизг.
– Пенлан! – бросился вперед Лустиг, пока не наткнулся грудью на мою руку; было совершенно не ясно, как далеко простирается эта чертова западня. – Пенлан, отвечайте!
В наших коммуникационных наушниках шипела статика.
– Осторожно на первой ступеньке. – Голос Пенлан прозвучал несколько сбивчиво. Но если она способна откалывать шуточки – значит, вряд ли серьезно ранена. – Она круче, чем кажется, сержант.
– И впрямь нужно идти осторожно, – посоветовал я Лустигу. – Нельзя сказать, насколько неустойчива остальная часть пола.
Я осторожно, по дюйму, стал продвигаться вперед. За мной шел Юрген; вскоре мы подобрались достаточно близко, чтобы свет наших люминаторов упал вниз, в дыру. Пол казался вполне надежным. Оттуда, где я стоял, была видна тонкая корочка льда, которая сформировалась над проемом, где обвал крыши пробил потолок комнаты под нами. Комнаты, которая – как я внезапно осознал – не была отмечена ни на одной карте.
