В комнате стемнело. Руденко зажег электрическую лампу на письменном столе. Ему хотелось видеть лицо Панова.
— Пропала еще одна лодка? Ничего об этом не слышал.
— И не услышишь. Информация разглашению не подлежит.
Руденко кивнул.
— Где именно лодка отклонилась от курса?
— В фьорде Согне. Помнишь?
«Согне. Стеклянная чернота. Когда в последний раз я был там?» — подумал Руденко.
— Помнишь, Георгий Михайлович, — продолжал Панов, — как мы благодарили черта за те непокрытые льдом фьорды?
Руденко улыбнулся. Во время войны он играл в смертельные прятки. Он выныривал из воды и уходил на глубину, нанося неожиданные удары по нацистским военным кораблям. Однажды он даже торпедировал немецкую подлодку, пока та скользила по поверхности. Много лет спустя на занятиях в военном училище он объяснил, почему вражеская субмарина не погрузилась, чтобы избежать удара: на свою погибель она тащила гондолу. Руденко навсегда запомнил мутно-зеленый глаз посреди мелководья — окно в будущее, открытое оружейниками рейха, — нос тонущей ракеты.
— Что известно о пропавшей подлодке? — спросил адмирал.
Замминистра поставил стакан на журнальный столик возле кресла.
— Называется «Владивосток», индекс К-517, принадлежит ко второй эскадре. Тип «Акула». Она модифицирована: атомный двигатель, высокая маневренность, бесшумность. Снабжена специальным гидролокационным и наблюдательным оборудованием. Имеет на борту траулер СБ-4.
— А траулер зачем?
Панов пожал плечами:
— Они должны были выполнить какие-то работы на дне.
— Вооружение?
Панов выдохнул:
— Чисто символическое — только торпеды. Ракет нет. Обычная артиллерия. Численность команды — восемьдесят девять человек; офицеров — пятеро. Есть одно гражданское лицо — ученый, которого забрали с полярной станции.
— Кто командир?
— Рачевский. Возможно, ты его знаешь. Он из-под Кеми.
— Да, отличный офицер. А лодка точно в пределах норвежских вод?
Панов кивнул.
— Последняя передача состоялась вчера утром: никакой конкретной информации, только сигнал о помощи.
— Ты захватил документы? — поинтересовался Руденко, оглядываясь в поисках чемодана.
— Ради Бога! — Панов едва улыбнулся. — Сегодня вечером тебя ожидает краткий инструктаж в военно-морском министерстве. Из Петербурга прилетает Чернавин. Для тебя составят любой протокол, какой пожелаешь.
Все это свидетельствовало о мерах по сохранению инцидента в строжайшей секретности.
— Лодка оснащена весьма приличной системой регенерации кислорода, — продолжал Панов, — и может поддерживать пригодные для жизни условия в течение длительного времени. Шеф хочет, чтобы команду спасли…
— В самом деле? — усомнился Руденко.
— Да. Но не поднимая на поверхность.
— Вот оно что? — протянул Руденко.
Много лет назад он участвовал в поиске атомной субмарины, пропавшей в Атлантике. В те времена корпус лодки конструктивно сильно уступал нынешнему. Никто даже не надеялся спасти команду. Они спустили магнетометры и камеры на длинных проводах. При больших усилиях и не меньшей удачливости лодка наконец была обнаружена — ну или ее подобие. Спустя несколько недель специалисты выдвинули такую версию катастрофы. Субмарине не удалось сбросить балласт, и двигатель оказался не в состоянии преодолеть силу тяжести. Когда отказал винт, лодку повлекло на глубину. Она начала стремительно погружаться: двести миль в час… триста, четыреста… На шестистах корпус треснул, словно яичная скорлупа. Милостью Божией команда к тому моменту была мертва: полопались кровеносные сосуды. Останки разметало по дну на несколько километров.
— Евгений…
Панов предостерегающе поднял руку:
— Спасение возможно. Теоретически.
Руденко спросил, как долго «Владивосток» находился под водой, и был удивлен, услышав, что в течение месяца. Российские подлодки в отличие от американских и раньше-то не были способны на это, а теперь и подавно вследствие сокращения финансирования ВМФ. Хорошо хоть после крушения «Курска» правительство в угоду общественному мнению выделило средства на модернизацию аварийно-спасательного оборудования.
— Может, дело в утечке радиоактивного топлива?
Панов поджал губы и неопределенно махнул рукой.
— Неделю назад в Адмиралтейство поступила шифровка о незначительном выпадении волос уличного состава. Однако облысение могло быть вызвано стрессом от долгого пребывания в замкнутом пространстве. На всякий случай экипажу посоветовали замерить уровень радиации в разных частях корабля. Результаты проверки не вызвали тревоги.
Руденко предположил, что судно, маневрируя, ударилось бортом о каменистый берег фьорда или чем-то пропороло днище. Не исключено, что на лодке возникли крупные технические неполадки. Или норвежцы обнаружили ее и перехватили.
Панов напрочь отверг последний вариант:
— С тех пор как «Владивосток» подал сигнал о бедствии, не было зарегистрировано активизации переговоров по военным каналам связи или значительных перемещений вооруженных сил. Норвежцы еще не знают, что субмарина находится в их территориальных водах.
«И не узнают, если только удастся втайне эвакуировать экипаж», — подумал Руденко.
Он налил себе и другу воды и осушил свой стакан залпом. Панов последовал его примеру.
Пока адмирал собирался, заместитель министра помыл посуду.
— Готов? — спросил Панов. — Чернавин ждет нас в семь. Есть время перекусить за счет Адмиралтейства.
Руденко бросил прощальный взгляд на фотографии, стоящие на прикроватной тумбочке, и кивнул.
Шофер довез их до отеля «Метрополь», где товарищи поужинали. Ресторан был пуст, если не считать группы английских туристов и парочки пренеприятных типов в итальянских костюмах. Зеркала в золоченых рамах подчеркивали малолюдность.
Панов и Руденко сидели, глядя на свои отражения в огромных окнах. Адмирал напомнил другу о первых послевоенных зимах, когда был жив Галицын, занимавший с женой и приемной дочерью-китаянкой умопомрачительную кремлевскую квартиру. Они собирались у Галицыных на Новый год, благо больше идти было некуда.
— Как давно… — задумчиво произнес Панов.
В меню «Метрополя» значились изысканнейшие блюда, но у Руденко не было особого аппетита. Он заказал заурядного жареного осетра. Панов выбрал пельмени с бараниной и печеные баклажаны, фаршированные кедровыми орешками, присовокупив ко всему этому обильный десерт в виде пирожных с абрикосом и киви. Когда принесли кофе, адмирал извинился и вышел в туалет.
Голова совсем седая, морщин на лице больше, чем волн на море. Зачем такому старику командировка в северные широты? И почему Панов и его руководство остановили выбор на нем?
