Стражи в темно-зеленых доспехах из драконьей чешуи и вустрашающих шлемах в виде драконьих голов выстроились вдоль стен. Большинствоиз них были племянники, племянницы, прочие родственники и их потомство. Этобыли и мужчины, и женщины; все они умели обращаться с оружием, которое носили.Теперь они стали вдвойне опаснее; война с искателями, в которой они едва непотерпели поражение, пробудила в них любовь к битвам. В глазах ихсобратьев-враадов, которые иногда разве что поигрывали с оружием, они выгляделизловещими и внушали страх.
— Что-нибудь не так, любимый мой? — прошептал ему в ухогортанный голос.
«Неужели она тоже стареет?» — Повелитель Баракас повернулсяк своей супруге, госпоже Альции. Она по-прежнему походила на богиню войны —даже когда царственно восседала на своем троне, властная и внушительная.Подобно мужу, она была одета в доспехи, хотя и более легкие, лучше облегавшиетело. Патриарх окинул ее гибкую фигуру восхищенным взором. Доспехи Тезеренисоздавались как для защиты, так и с расчетом на внешний эффект… а главаТезерени всегда питал слабость к женским телам. Это не значило, что он не ценилдругие дарования жены. Когда повелитель Тезерени был в отъезде, именно госпожаАльция держала в руках клан и управляла всеми важными делами. Она была, как онс готовностью признал бы, его вторым «я».
— Баракас?
Вождь вздрогнул, поняв, что снова задумался. Для любогодругого это ничего не значит: склонностью к грезам грешит большинство. Но недля Баракаса. Он никогда не мог позволить себе тратить время на грезы.Создание, а затем и расширение клана всегда требовало собранности и самогопристального внимания.
— Со мной все в порядке, — наконец пробормотал он — так, чтолишь она могла его слышать. — Просто задумался.
Она улыбнулась. Улыбка смягчала суровость ееаристократического лица. В такие моменты госпожа Альция была особенно красива.
Баракас распрямил спину и пристально глянул на своих людей.
— Всем позволяется встать!
Толпа встала — как будто его слова были сигналом для кого-тодернуть веревочки, управляющие несколькими сотнями марионеток. Даже большинствочужаков, не усвоивших с колыбели воинские традиции, созданные ПовелителемДраконов, и, следовательно, не способные выполнить его команду с необходимой четкостью,сделали это, однако, вполне прилично. Они учились. Скоро обучатся все.
Риган, стоявший справа от матери, шагнул вперед.
— Хочет ли кто-нибудь обратиться к главе клана с просьбой?
Двое чужаков, специально подготовленные к этому моменту,выступили вперед и заняли свободное пространство между возвышением, на которомстояли троны, и основной частью зала, где находилась толпа. Это были мужчина —некогда тучный, но сильно похудевший, когда пришлось работать руками, чтобывыжить, — и женщина с довольно непримечательными лицом и фигурой, одетая вплатье, которое явно знавало лучшие дни. Она как могла постаралась возвратитьсебе красоту, которой она, вне сомнений, обладала во времена Нимта, но,несмотря на краску, ей не удалось совершить чудесное превращение. Оба быливозбуждены и насторожены.
— Ваши имена? — спросил наследник невыразительным тоном.
Мужчина открыл рот, но некто, стоявший в задних рядах,обратил на себя внимание главы клана, и он знаком приказал всем умолкнуть.Эсад, еще один из его сыновей, дал понять, что есть дело, требующее личногоучастия главы клана. Эсад, подобно большинству Тезерени, знал, что не следуетпрерывать совет ради чего-нибудь малозначащего. В Повелителе Драконовпроснулось любопытство. Он повернулся к супруге.
— Ты проведешь совет вместо меня, Альция?
— Как вам угодно, супруг мой.
Просьба ее не удивила. В течение нескольких столетий госпожаАльция неоднократно выполняла эту обязанность. Ее решения имели ту же силу, чтои его собственные. Кандидат, который не сумел добиться ее поддержки, потерял быбольше, если бы попробовал убедить главу клана изменить это решение. Он мог иголову потерять.
— Встаньте на колени! Повелитель Тезерени покидает совет! —крикнул Риган голосом, не выражающим никаких чувств.
Толпа повиновалась без колебаний, хотя нескольких новичковявно заинтересовала причина внезапного нарушения ритуала. Баракасу это былобезразлично; его глаза были по-прежнему устремлены на Эсада. Теперь он видел,что рядом с ним стоял Лохиван. Тем лучше. Лохиван не возвратился бы так скоро,если бы не принес важные новости. Двое молодых Тезерени, пятясь, вышли из зала,а отец тем временем направлялся к ним. Оба опустились на одно колено — как инесколько стражей, стоявших на часах в коридоре.
— Встаньте все! Лохиван. Из-за него ли ты меня вызвал, Эсад,или у тебя есть иное дело ко мне?
— У меня — нет, отец, — ответила фигура в шлеме. Голос Эсадаслегка дрожал. Со времени переселения сюда он был не совсем в себе; а страшнаяопасность, которой Тезерени подверглись со стороны искателей, еще большеповредила ему ум — в нем что-то сломалось. Эсад был разочарованием для отца.
— Тогда ты можешь удалиться.
Эсад поклонился и молча пошел прочь. Баракас обнял Лохиваназа плечи и повел его в другую сторону.
— Отчего ты так быстро вернулся? Что-нибудь, связанное сдочерью Дру Зери?
— В каком-то смысле — да. Отец, что говорил Дру Зери огромадном черном-пречерном жеребце, которого называют Темный Конь?
— Это вовсе не лошадь, а существо из иного… Возможно, одиниз наших легендарных демонов. Дру Зери бывает крайне молчалив, когда делокасается его первого путешествия сюда, еще до нашего переселения. — Глава кланазамедлил шаг. Затем обернулся, чтобы посмотреть сыну в глаза. — Почему тыхочешь об этом узнать?
У Лохивана, похоже, не было уверенности, что отец поверитего словам.
— Оно… он… здесь. Сегодня, всего через несколько минут послетого, как мы расстались, он материализовался в городе… на пощади. Ты, конечноже, ощутил его магическую силу!
— Я что-то почувствовал в тот момент, когда слезал со своегодрейка. И приказал твоим братьям Логану и Дагосу выяснить, что же это.
— Тогда они напрасно потратят время. Я не хуже другого могурассказать обо всем, что касается этого… этого исполина. Он преодолел все нашибарьеры и беспрепятственно проник в город, дерзостно материализовавшисьбуквально посреди нас.
