— Как вас зовут?
— Манон.
— Проходите.
Он отцепил шнур. И мы прошли, мы вошли, и он даже не взглянул на список.
Внутри было необъятно и великолепно. Из колонок лилась «Весна» Вивальди. У Сисси взяли пальто, у меня его не было, и на меня посмотрели как на сумасшедшую, нам вручили подарочные пакеты, а потом проводили в зал. По мере приближения все громче, варварски оглушительно звучала бас-гитара, вплетаясь в классическую музыку. Едва я переступила порог, как «Весна» смолкла. Едва опознала «Paint It Black» «Роллингов», как Сисси уже исчезла вдали. Стоя столбом у входа, я наконец увидела, что такое настоящая жизнь. По залу, рассчитанному на сотню человек, передвигаются пятьсот, и добрую половину из них я знаю, сколько помню себя. Девушка с колпачка моей губной помады болтала с Человеком-Пауком, почти неземные существа с бесконечно длинными руками и ногами, упавшими на лицо волосами и одинаковой улыбкой американок, радующихся жизни, танцевали как одержимые, ежесекундно пресекая попытки мужчин пойти на сближение, и не каких-нибудь мужчин, а гитариста Red Hot или Джорджа Клуни. Рядом проплыл поднос с шампанским, я схватила бокал и выпила залпом. Попыталась пересчитать «эксов» Сисси, их было не так много, но все же были. Скажем, Иегуди Маас, который тянул за рукав Стеллу Маккартни; и я подумала, что со стороны Сисси довольно-таки пафосно пролезть на прием по случаю закрытого просмотра, отдавшись пиарщику, при том что она переспала с половиной актерского состава. По толпе шарили лучи прожекторов, кое-где украдкой мелькали вспышки, а вслед за ними на головы бедных фоторепортеров, отрабатывавших свой хлеб, обрушивались громы и молнии со стороны звезд: «No photo! No photo!», — впрочем, этих бедолаг все равно не допускали в настоящий VIP-закуток, где обреталась съемочная группа. Я чуть не разревелась в туалете, и вдруг заметила в зеркале, рядом со мной, само совершенство в облике женщины, она мыла руки. Я подумала, что мне здесь не место, что они все такие, а Леонардо я покорю в другой жизни, при условии, что перевоплощусь в настоящую секс-бомбу. Потом до меня дошло, что это Эль Макферсон и таких женщин, кроме нее, всего восемь штук в мире. Я перевела дух. А потом — так уж случилось, что главным жизненным пространством в этот вечер стал туалет, — из кабинки возникла Бриттани Мерфи, абсолютно ненакрашенная (опять Сисси наговорила бог знает что) и, между прочим, совсем не такая красивая, как Эль Макферсон. Она взяла меня за запястье, чтобы рассмотреть поближе цепочку-браслет, и сказала, на чистейшем французском языке, без субтитров, что ей кажется, это очень мило, она хочет, чтобы ей сделали такой же, но, конечно, чтобы было написано «Бриттани», а не «Манон». Потом пожелала мне приятного вечера и вышла из туалета. Бриттани Мерфи была мало того что великая актриса, но еще и потрясающая девушка, обаятельная, простая, а главное, с хорошим вкусом. Теперь буду смотреть все ее фильмы. Я тоже вышла из туалета. Сознание того, что я только что завязала отношения с Бриттани Мерфи, придало мне уверенности, и, вернувшись в гущу событий, я обвела толпу спокойным взглядом. Тут и подошел ко мне какой-то тип, с виду менеджер. Я в жизни не видела менеджеров, к тому же довольно смутно представляла себе, в чем состоят функции менеджера, но мне казалось, что у менеджера должен быть именно такой вид. И не ошиблась, это и вправду был менеджер, я ничего не поняла из того, что он мне наговорил, но, главное, он отвел меня в настоящий VIP-закуток, и я была ему благодарна. Настоящая жизнь… Настоящая жизнь — это когда видишь на стене афишу с Леонардо в натуральную величину, а прямо перед афишей самого Леонардо. А рядом с Леонардо сидел еще кто-то, с кем обходились еще почтительнее. Он старался держаться в тени, чуть ли не прятался, и выглядел довольно мрачно. Слева — секс-бомба, справа — секс-бомба. Меня усадили напротив, осведомились, что я буду пить, и принесли вовсе не колу-лайт, как я просила. Мне полагался оранжевый коктейль со вкусом персика, изящно маскирующим вкус алкоголя, которого, судя по состоянию, в каком я оказалась, было в избытке. Сосед обращался ко мне по-английски, почти беззвучно. А я — я смотрела на того, другого.
— Lady in red! Do you want something else to drink? Lady in red! Iʼm talking to you. Lady in red! Look at me, please![17]
Тот, другой, сидел неподвижно. Тот, другой, не смотрел ни на кого. Держал в руке стакан и время от времени подносил его к губам с таким видом, словно хотел в нем утопиться. И мне казалось, будто весь зал погрузился в темноту и прожектор высвечивает лишь того, другого. А все присутствующие подвешены на ниточках, как марионетки, я почти видела эти ниточки, перепутавшиеся в движении толпы, и все они тянулись к одной-единственной руке — руке того, другого.
Я спросила его, говорит ли он по-французски. Он подскочил. Воззрился на меня так, словно я его оскорбила. И все за столом замерли. А потом кивнул. Посмотрел на девицу справа от себя, и она встала. Потом посмотрел на меня, и я села на ее место. Марионетки. И я тоже. Он говорил с усилием, словно задыхался, сиплым, глухим голосом. Рублеными фразами. По-моему, ему было плевать, понимаю я или нет.
Ты откуда?.. Платье у тебя восьмидесятых годов… Волосы по плечам… Даже сумочки нет… Ты откуда сбежала?..
Просто из сельской местности… Из деревни… Из провинции.
И зачем приехала? Тебе там было плохо?
Я хочу сниматься в кино.
В кино… А как живешь?
Как могу.
Ты модель?
Я официантка.
Как ты это сказала… Словно гордишься…
Я не горжусь, но и не стыжусь.
Не стыдись… Так ты обслуживаешь других, мечтая о славе, смываешься в перерыв и бегаешь по кастингам, а вечером, выходя из дому, уже видишь себя звездой?
Я обслуживаю других, но мои мечты — это мое, а из дому я не выхожу никогда.
А здесь как оказалась?
Это в первый раз.
В кино… Зачем? Чтобы быть богатой, знаменитой, чтобы все тебя любили?
Нет.
Тогда зачем?
Чтобы менять жизни. В каждой роли. Менять кожу. Менять прошлое. Менять имя. Менять историю. Менять лицо. Я ненавидела свою жизнь, хочу попробовать другие.
Ерунда… Ты хочешь легких денег, роскоши, почестей, чтобы тебе завидовали, даже когда будут жалеть, и чтобы весь мир лежал у твоих ног, хочешь капризов дивы… И все такое…
Какая разница…
Ты в самом деле хочешь именно этого?
Да… Я на все готова.
На все готова… На что — на все?
На все. Душу продать дьяволу.
Правда?..
