— Привет, парни. Сабай дее май!
— Привет, Лалита! Как здорово, что мы снова здесь! Черт побери, как тебе удается быть такой красивой? — Гигант посмотрел на нее умоляющим взглядом. — Ла, я там просто задыхался. Как и все мы. Плохо быть старым и больным. Но предположим, ты не болен. Предположим, все твои детали работают как надо, но рожа у тебя, словно сморчок, хуже некуда, и все на тебя смотрят как на «форд» модели Т.[20]
В баре появились Ом и Нат, одна в джинсах, другая в черном платье с ажурным вырезом на спине, таким глубоким, что никто не сомневался: на ней нет нижнего белья.
Глядя на одеяние Нат, «туристы» немедленно перенеслись в страну сказок.
— Эй, ребята, не пора ли приниматься за «виагру»?
Подтянулись остальные девушки.
Первое, что они делали, переступая порог, — кланялись статуе Будды в углу над кассовым аппаратом. Изваяние было невысоким — в соответствии с пониманием моей матерью доктрины буддизма — не больше двух футов, но зато с аппетитом на бархотки и благовония, как у Гаргантюа.[21]Стоит оставить его голодным, и он в один момент лишит вас удачи.
Девушкам уже случалось работать с этой компанией, и теперь, пробираясь в раздевалку, они умело уворачивались от волосатых рук. Работницы прекрасно поняли мой сигнал: вечер не должен начинаться слишком рано. После событий с Чаньей полицейских на улице оказалось больше, чем обычно. Ими всеми, разумеется, распоряжался Викорн, но в такие моменты очень важно сохранять лицо.
— Сончай, что у нас с голубыми таблетками? — окликнул меня лысый гигант. — Они, как обычно, за счет заведения?
— Нет, не за счет заведения. Вы можете приобрести их в аптеке. В любой аптеке.
— О’кей. Слушайте, ребята, политика меняется. Нам придется идти покупать собственную «виагру». А что, если нам встряхнуться, прогуляться по мини-барам, курнуть марихуаны, а затем вернуться готовыми сбацать рок-н-ролл?
Эта магическая фраза вызвала восторженные вопли. И только когда они вывалились из бара, я заметил незнакомца, который, видимо, просочился внутрь, когда я стоял спиной к двери. Слегка за двадцать, крупный, широкоплечий, черные брюки, начищенные черные ботинки и накрахмаленная белая рубашка. А смотрел так пристально, что можно было подумать, будто он постоянно хмурится. Нетипичный клиент, особенно если принять во внимание черные волосы, усы ниточкой и смуглую кожу.
Компания туристов покинула клуб, девочки разошлись по своим раздевалкам, и в баре остались мы вдвоем. Я снова включил Шопена.
Незнакомец как будто не почувствовал всю гениальность музыки, льющейся из динамиков, — то бесконечно переливающихся, то взлетающих ввысь рояльных аккордов. Он заказал банку колы и сел на табурет у стойки. Взглянул на меня, как таец на тайца.
— Ты сутенер? — Голос этого человека звучат слишком удивленно и невинно, чтобы обижаться на него. Я не стал объяснять разницу между сутенером и тем, чем приходилось заниматься мне.
Он хоть и хмурился, но казался симпатичным малым. Пожалуй, плотнее, чем типичный таец. И не скрывал презрения к престарелым панкам. Или ко мне. Незнакомец обвел глазами фотографии Элвиса, Синатры и прочих и ухмыльнулся. Мне показалось трудным выдержать его чистый взгляд.
— Америка, — проговорил он, не сомневаясь, что пойму.
Я улыбнулся и воздел руки: что, мол, остается делать?
Посетитель заметил в углу над кассовым аппаратом статую Будды и несколько раз перевел взгляд с него на меня.
— Говорили, что ты буддист. Настоящий, а не суеверный крестьянин.
— Вот как?
Незнакомец хотел сказать что-то еще, но осуждающе промолчал. Как и многие люди его типа, он выглядел, пожалуй, моложе своего возраста. Сказать по правде, усатый меня озадачил. Такую религиозную истовость можно встретить лишь в монастыре, но он не был буддийским монахом. Я постарался взглянуть на наш почти пустой бар его глазами. Картина отнюдь не вдохновляющая — наоборот, для чистой души слишком приземленная. («Хотя давайте-ка вспомним, что так называемые чистые души сотворили с землей», — проворчал я про себя.) И отклонил не высказанный вслух призыв к покаянию. Решил, что это противостояние ему не выиграть: здесь мой бар, моя улица, моя страна, моя религия — здесь я принадлежу к большинству. Тогда он достал из кармана брюк сложенный вчетверо лист формата А4. Развернул на стойке и стал внимательно следить за выражением моего лица. На листе была напечатана цифровая фотография убитого Чаньей фаранга. Мое лицо невольно отразило вспышку паранойи. Мусульманин заметил и понял мою растерянность, но времени что-то объяснить или спорить с ним не осталось — в бар одна за другой приходили остальные девушки.
ГЛАВА 7
Гомер в своей истории о Троянской войне перечислил все до одного участвовавшие в походе корабли. Не стоит ли и мне воздать должное нашим спасательным судам в темном море рыночных сил?
Нат. Большинство девушек держат одежду в шкафчиках в задней части бара, но Нат предпочитает переодеваться до того, как является в клуб. Объясняет это тем, что ей необходимо время, чтобы войти в роль. Однако Чанья как-то заметила, что таким образом она пытается заарканить клиентов в надземке по дороге на работу. Что верно, то верно: плутовка чаше других звонила и сказывалась больной в то время, как должна была находиться в вагоне по дороге в бар, впрочем, у каждой девушки есть какая-нибудь особенность характера, из-за которой она не подошла бы работодателям в большинстве профессий. Взять хотя бы Чанью. Кто бы стал ее терпеть при подобных обстоятельствах?
Марли. В свои двадцать семь Марли — одна из наших самых опытных работниц. Как большинство профессионалок, она видит в заказах по совместительству способ сгладить крутую синусоиду успехов ремесла и поэтому обращает взоры на клиентов среднего возраста и старше. У них нет очарования молодых, зато это компенсируется мягкостью, щедростью, отцовской добротой, обеспеченностью и склонностью рано отходить ко сну, что дает возможность Марли поработать еще, если ей требуются деньги.
Лалита — молодая хитрюга в черном; у нее крутая попка и глубокая ложбинка, подчеркивающая увеличенную хирургом грудь, — все в меру, ничего лишнего. Она очень одаренная и уже построила двухэтажный дом с навесом для автомобиля на участке земли в родной деревне. Только на прошлой неделе заработок позволил ей приобрести для родителей двух водяных буйволов для сдачи в аренду соседям.
Ван и Пат — близкие подруги. Они одеваются одинаково: в короткие, плотно облегающие бедра шорты и чересчур тесные майки, подчеркивающие груди, обе ходят на высоких каблуках. Они не из Исаана, что на северо-востоке, а из провинции Чиангмай на северо-западе, где климат холоднее, а опиум свежее. Девушки родом из горной деревни, где живет племя гмонгов. Там они научились выращивать опиум. Но когда на смену естественному продукту пришли другие наркотики и руки подруг стали лишними, они покорно поменяли один порок на другой и таким образом восполнили потери семейного бюджета. Планируют открыть салон красоты в Чиангмай, как только накопят достаточно денег.
