Стол накрыли, разумеется, в гостиной. Все было как полагается: белоснежная накрахмаленная скатерть, искрящийся хрусталь бокалов и рюмок, тяжелый блеск фарфора и столового серебра.
Окинув придирчивым взглядом стол, Ольга Васильевна кивнула Свете:
— Так… Вроде бы все готово, зови мужчин…
Света заглянула в Ромкину комнату. «Мужчины» стояли у стола, заваленного грудами радиодеталей, печатных плат, журналов и схем. Андрей с абсолютно серьезным видом что-то рассказывал Ромке, тыча пальцем в раскрытую на краешке стола схему. Тот завороженно, как кролик на удава смотрел на него и слушал, буквально открыв рот. Понять, о чем идет речь, было невозможно, какие-то «фазовые модуляции» «временные уплотнения» и прочая радиоабракадабра. Света собралась было удивиться эрудиции Андрея, но туг же вспомнила, что он по профессии инженер.
— Рома, Андрей, вас просят к столу.
— Сейчас, Свет, еще две минуты, — взмолился Ромка, но Андрей уже шел к двери, и брату ничего не оставалось, как с досадой последовать за ним.
На первое была солянка — густая, наваристая, ароматная, с аппетитными кусочками грудинки и лоснящимися черными маслинами. Андрей, когда перед ним поставили тарелку, даже зажмурился от предвкушения удовольствия. Со своей порцией он справился первым и, нисколько не смущаясь, попросил добавки.
— Конечно-конечно, — довольная Ольга Васильевна потянулась к супнице.
— Позвольте, я сам, — перехватил Андрей половник.
— Что же вы? Наливайте больше! — улыбаясь, подбадривала его хозяйка.
— Да я, Ольга Васильевна, может быть, и всю супницу съел бы, — добродушно ответил Андрей, — но у вас, наверное, еще и второе есть…
— Разумеется, есть! — не без кокетства кивнула она.
— Вот видите… — сказал Андрей с такой уморительной укоризной, что все рассмеялись.
Потом было второе — запеченная с домашней лапшой телятина, и Андрей спросил, для чего поставлены рюмки. Ольга Васильевна, смешно охнув, вспомнила о графинчике с вишневой наливкой, забытом ею на кухне, и опять все смеялись. Андрей предложил тост за хозяйку дома, за ее удивительный кулинарный талант, и они с польщенной Ольгой Васильевной выпили вдвоем, потому что Света была за рулем. И потек разговор: от наливки — к вишням, к дачному участку в Снегирях, к красоте природы, к ягодам, грибам… «А вот у нас в Снегирях…» — «А вот у нас в Муроме…»…
И разговор этот, явно весьма приятный обоим, вероятно, длился бы и длился, если бы скучающий Ромка не спросил:
— А когда будет торт?
Ольга Васильевна, опять испуганно охнув, вскинулась, захлопотала. Они со Светой быстро убрали посуду, чтобы накрыть стол к чаю. Андрей пытался им помогать, а Ромка с хитрым видом спросил:
— Мам, может, пока вы готовитесь, я займу гостя?
— Да-да, разумеется… — кивнула Ольга Васильевна.
Андрей взглянул на довольно улыбающегося парня и усмехнулся:
— Ну пойдем, Маркони…
Когда, расставив по местам чашки и блюдца, Света с матерью зашли на кухню за тортом, они застали забавную картинку. Андрей, облаченный в фартук, стоял у раковины и мыл посуду. При этом он увлеченно продолжал начатую в Ромкиной комнате лекцию по радиофизике. Ромка, с полотенцем в руках, принимал от него тарелки, насухо их протирал и складывал аккуратной стопочкой, неотрывно и заворожено слушая Андрея.
— Ромочка… — растерянно пробормотала Ольга Васильевна, застав сына за столь несвойственным ему занятием.
— Сейчас, мама, мы скоро закончим, — не повернув головы, ответил тот. Что он имел в виду — мытье посуды или «принципы помехоустойчивости кодирования» — осталось неясным.
За чаем инициативу перехватила Ольга Васильевна, и разговор опять свернул к «дачным» темам. Дома ее фанатичное увлечение садом и огородом не очень-то понимали, из-за этого над ней частенько подтрунивали и муж и сын, а тут вдруг Ольга Васильевна обнаружила в лице Андрея собеседника, не только заинтересованного, но и весьма компетентного.
Света не вникала в суть разговора, она просто наблюдала за матерью, за поразительной переменой, которая с ней произошла. Мягкая и тихая Ольга Васильевна была чрезвычайно оживлена, она словно наполнилась невесть откуда взявшейся силой и энергией, ее голос звучал непривычно уверенно и громко, а глаза горели живым интересом и азартом. Она будто разом помолодела — это Свету и удивляло, и радовало.
В какой-то момент Ольга Васильевна перехватила изумленный взгляд дочери и спохватилась, смутившись своего чрезмерного возбуждения. Она сразу вспомнила о своем обещании — дать дочери урок кулинарного мастерства — и, хотя ей ужасно хотелось еще поболтать с этим занятным молодым человеком, быстро свернула разговор.
— Андрей, я должна перед вами извиниться, — опустила глаза Ольга Васильевна, — но дело в том, что нам со Светой нужно кое-что обсудить. Я надеюсь, Рома не даст вам скучать…
— Ну, конечно, Ольга Васильевна! Делайте что вам нужно, а уж мы-то найдем, чем заняться!
На кухне от недавнего оживления матери не осталось и следа. Она хлопотала все с той же привычной виноватой и смущенной робостью, которая всегда одолевала ее в присутствии дочери. Света вновь почувствовала жалость к матери и раскаянье в своей былой черствости и непримиримости. Как она была свободна и раскована только что с Андреем, а с ней, Светой, опять прятала глаза, как будто свое женское счастье украла у собственной дочери!
«Да сколько же можно!..» — в смятении подумала Света и вдруг, повинуясь внезапному порыву, полная жалости и сострадания к матери, шагнула к ней, обняла ее сзади и, закрыв глаза, крепко прижалась щекой к мягкой материнской щеке. Они замерли обе, боясь спугнуть это неожиданное и долгожданное единение, эту волнующую душевную близость. Помолчав немного, Ольга Васильевна тихо, почти шепотом, произнесла:
— Светочка…
— Что, мам? — так же тихо откликнулась Света.
— А ты и Андрей… вы?..
Света по привычке чуть не возмутилась от нелепого предположения матери, ответная колкость уже была у нее на языке, но что-то — может быть, тепло материнской щеки? — остановило ее, и она спокойно и задумчиво ответила на непрозвучавший вопрос:
— Нет, мам, а что?
— Так… славный парень… — с едва заметным разочарованием качнула головой Ольга Васильевна и спросила: — Ну что, начнем?
— Начнем, — вздохнула Света, неохотно оторвавшись от мамы.
Ольга Васильевна очень старалась, чтоб ее рассказ о немудреных секретах домашней кулинарии не был скучен, ей хотелось, чтобы дочка почувствовала вкус и интерес к этому делу. Незаметно пролетел час, за ним — второй, пора было собираться домой. Первый урок закончился, и Света пошла звать Андрея.
Она заглянула в Ромкину комнату: брат с Андреем играли в шахматы. Света плохо разбиралась в игре и оценивала ситуацию на доске чисто количественно: кто у кого больше съел. Судя по этому показателю, выигрывал Ромка, его трофеи были богаче на фигуру и две пешки. Однако, несмотря на это, братишка совсем не походил на победителя. Обхватив обеими руками голову, он с тоской смотрел на доску, где оставшиеся в живых черные фигуры Андрея со всех сторон обступили его белого короля.
