Глава 1
— Черт побери, не будешь ты управлять ранчо, хоть ты и совладелица!
— Это несправедливо, и ты это прекрасно понимаешь! Тайлеру ты позволил бы управлять, если бы он был здесь.
— Тайлер — вполне взрослый мужчина, а тебе всего семнадцать, Кейси.
— Просто ушам своим не верю! Старше меня всего на год — и, видите ли, вполне взрослый мужчина! В моем возрасте женщины сплошь и рядом давно уже замужем и нарожали по трое детей! Но для тебя я недостаточно взрослая! А может, все дело как раз в том, что я — женщина? Если скажешь, что именно в этом, клянусь, я больше никогда не стану с тобой разговаривать.
— Самая подходящая мысль и, главное, своевременная. Ни она, ни он не думали ссориться, но, глядя со стороны, можно было подумать, что они стремятся именно к этому. Кортни Стрэтон понаблюдала еще немного, как муж и дочь обмениваются гневными взглядами, затем громко и глубоко вздохнула, чтобы привлечь их внимание. Успеха она не добилась. Спорщики повысили голоса до крика. Да и вообще, когда Чендос и Кейси начинали препираться, невозможно было вставить ни слова. Скорее всего сейчас оба даже не замечают, что она здесь.
Кейси с отцом спорила не впервые, но лишь сегодня страсти так накалились. Повода для разногласий попросту не было бы, если бы Флетчер Стрэтон не умер в прошлом году. Старик завещал ранчо Бар-Эм своему сыну Чендосу, однако, хорошо его зная, сделал к завещанию приписку: если , Чендос откажется от наследства — а именно так тот и поступил, — то равноправными совладельцами ранчо станут три внука Флетчера.
Чендос всего добился сам. Главным для него было доказать отцу собственные возможности, и он это сделал. Правда, он не смог заполучить столько же земли, но скота у него было не меньше, а дом почти в два раза больше, чем у Флетчера.
Вместе два этих ранчо — Бар-Эм и Кей-Си — составляли одно из самых крупных владений в Техасе. Поскольку хозяевами были отец и сын, оба ранчо воспринимались всеми как единое целое. Только сами владельцы считали иначе, и даже теперь, после смерти Флетчера, Чендос продолжал настаивать, чтобы управление оставалось раздельным. Он ничего не хотел брать у отца, пока старик был жив, и не изменил своего решения, когда тот умер.
Однако сам Чендос изменился. Он сделался мрачным и вспыльчивым и большую часть времени проводил на пастбищах, где мог сколько угодно размышлять в одиночестве. Кортни думала, что главная причина тут одна: Чендос никогда не жил в мире с отцом, а теперь, когда Флетчера не стало, раскаивался в этом. Но Чендос на эту тему не распространялся. Если же Кортни об этом заговаривала, он выходил из себя и уединялся на пастбищах.
Но время — лучший лекарь. Дни шли за днями, и он уже не казался таким угрюмым, хотя и от вспыльчивости не избавился. Кейси же, упорно возвращавшаяся к разговору о ранчо, отнюдь не способствовала успокоению отца. Впрочем, сама она относилась ко всему этому весьма серьезно.
Они были очень похожи, отец и дочь. В отличие от двух своих братьев, восемнадцатилетнего Тайлера и четырнадцатилетнего Диллона, больше походивших на представителей рода Кортни, Кейси была вся в отца — и нравом, и внешностью. Она унаследовала и высокий рост Чендоса: вытянулась на пять футов девять дюймов и была самой рослой девушкой в округе.
Единственное, что досталось Кейси от матери, — это глаза. Они сияли мягким светом, словно два янтаря. И все же, хоть Кейси и старалась подчеркнуть свою женскую сущность — это вполне соответствовало обычаям Запада, где молоденькие девушки рано выходили замуж, — она не казалась еще зрелой, как ее сверстницы. Высокая, даже долговязая, и худощавая, как отец, но не такая мускулистая.
Она была хорошенькой, только такой беспокойной, что ее красоту не успевали заметить. Беда в том, что она вообще никогда не сидела на месте. Кейси все время двигалась: переступала с ноги на ногу, в разговоре помогала себе жестами, вышагивала большими, почти мужскими шагами.
Но если вам удавалось поймать ее в спокойную минуту, вы замечали, какие огромные у нее глаза, как безупречно гладка ее загорелая кожа, какой у нее прелестный вздернутый носик. Брови у Кейси были немного густоваты, а форма подбородка свидетельствовала об упрямстве, но при совершенном овале лица это не так уж бросалось в глаза. Поражала ее невероятная способность, общаясь с Чендосом, скрывать свои чувства, когда она этого хотела, скрывать настолько, что вам ни за что не удалось бы угадать, о чем Кейси думает и что переживает.
На этот раз все было иначе. Кейси, как и ее отец, обладала умением перестраиваться. Если одна уловка не срабатывала, она обычно переходила к другой.
Повышенный тон не подействовал, и Кейси заговорила спокойно:
— Но ведь должен же кто-то управлять ранчо Бар-Эм.
— Соутус вполне справляется.
— Соутусу шестьдесят семь лет. Он ушел на покой и мирно жил на собственной земле, когда умер дедушка. Он согласился взять бразды правления временно, до тех пор пока ты не найдешь ему замену. Но ты так никого и не нашел. Никто не соглашается брать на себя ответственность меньше чем за половину дохода, а сам ты отказываешься.
— У меня и без того хватает забот. Нет ни времени, ни возможности управляться и там и тут…
— Но ведь я могу справиться, вполне могу. И ты это знаешь. Я имею полное право. Треть ранчо Бар-Эм принадлежит мне.
— Тебе еще нет восемнадцати, Кейси.
— Хотела бы я знать, какое это имеет значение. Мне и осталось-то до этого возраста всего несколько месяцев!
— И тогда тебе нужно будет думать о замужестве, собственной семье. А если ты станешь управлять ранчо, думать о таких вещах будет некогда.
— Замужество! — сердито фыркнула девушка. — Но ведь я толкую всего о паре лет, папочка, пока Тайлер не окончит колледж. Мне известно буквально все, что нужно для управления ранчо. Ты сам видел это. Ты сам научил меня всему.
— Это самая моя большая ошибка, — проворчал Чендос.
— Вовсе нет, — вмешалась Кортни. — Ты хотел, чтобы она могла найти выход из любого положения, если нас не окажется рядом, чтобы помочь.
— Совершенно верно, — согласился Чендос. — Если нас не окажется рядом.
— Но я хочу заниматься делом, а ты, папа, не приводишь ни одного серьезного довода против.
— Значит, ты плохо слушала меня, малышка, — возразил Чендос, сдвинув брови, как делал всегда, когда распекал Кейси. — Ты слишком молода, ты — женщина, от которой сорок горластых парней на Бар-Эм не потерпят никаких приказаний, и ты достигла возраста, когда пора подумать о собственной семье. Ты не найдешь мужа, если будешь сидеть уткнувшись носом в счета или возвращаться каждый день с пастбища, пропахшая потом и грязная.
Кейси побагровела — скорее всего от негодования, но, может, и от другого чувства, как знать.
