В холле, за стойкой, располагались дежурные администраторы и кассир. По обе стороны от них застыли в каменных позах статные охранники. Белые сорочки под галстуками, бордовые пиджаки, идеально выглаженные черные брюки, лакированные черные же туфли. В руках — портативные радиостанции. Под бордовыми пиджаками безошибочно угадывались плечевые кобуры с оружием.
Все присутствующие, как по команде, ослепительно заулыбались явившемуся боссу. Жорик почтительно кивнул в ответ и шагнул в бильярдный зал.
На столах, мягко освещенных специальными лампами, вовсю шла игра. Стучали шары, вполголоса объявлялись ставки. Худосочный мальчонка за стойкой бара истово вращал шейкерами, смешивая коктейли. Путаны в уголке за круглым столиком облизывали высокие стаканы с минералкой. Это те, что были свободны. Кто занят — тот занят.
Респектабельные мэны в смокингах и просто костюмах от Кардена, встречаясь с Жориком взглядами, приветствовали его полуулыбками и кивками. Он отвечал на приветствия и шел дальше.
Миновав бильярдный, попали в челлаут. Здесь за зеленосуконными столами «стирали» в карты. Над потолком, как, впрочем, и в бильярдном, висел плотный слой сигаретного и сигарного дыма. Официанты «пасли» глазами клиентов, готовые в любую секунду услужить.
Третий зал представлял собой следующее: в самом центре высилась окружность подиума, уходящая узкой дорожкой за гобеленовые плотные занавеси. Там, судя по всему, находились грим-уборные, костюмерные и другие служебные помещения. Я осмотрелся. Вокруг подиума — столики для посетителей. У одной из боковых стен — барная стойка. За ней — кухня. У другой стены — эстрада для музыкантов и отделение для художников по свету и звукорежиссера. Тут же были оборудованы небольшие кабинки.
Звучала незнакомая мне инструментальная тема. Пятна света от прожекторов ласкали полутемный зал. Клиенты пили и закусывали. И, конечно, конечно, пялились на подиум. Почему? Понятно! В ярко освещенном круге рыжая пышноволосая и совершенно отточенная в формах стриптизерша исполняла… В общем, я вспотел.
Слава Богу, прошли и этот зал. Оказались в кухне.
— Сэн! — позвал Жорик китайца шеф-повара. — Давай пожрать чего-нибудь.
— Сисяс! — коротко поклонился тот и метнулся к жарочным шкафам и плитам. Кроме него в кухне трудились человек пять. Официантки таскали в залы закуски.
Мы вышли узким коридорчиком из кухни. Жорик толкнул рукой крепкую дубовую дверь и пригласил:
— Прошу, господа.
Комната была отделана карельской березой и финской фанерой под мореную неструтаную доску. Стол и стулья-кресла вырублены из могучих пней. Пол устилала дорогущая синтетическая солома, которая обильно источала запах хвои. Одна из стен имела окно, занавешенное тяжелой шторой. Как я понял, отсюда можно было наблюдать за происходящим в стрип-баре. Подиум, столики, кабинки — все просматривалось как на ладони. Отодвинув штору, я посмотрел в дал. И еще одна стена укрыта шторой, но что там, я не рассмотрел, потому что в это время меня окликнул Жорик.
— Присаживайтесь, — сказал Костыль. — Посидите пока, поговорите. Я вам мешать не буду. На пять минут отлучусь по делам и вернусь. Сэн все принесет, так вы не стесняйтесь. Отдыхайте. — И он, притушив регулятором свет почти до минимума, вышел.
Мы не успели перекинуться и словом, как появился Сэн с двумя другими поварами. Стол во мгновение ока был уставлен всякой снедью и бутылками. Неведомо откуда зазвучала изысканная классическая музыка.
— Пасалиста! Кусайте! — протараторил Сэн. — Спасипа! Дасфитаня! Сафите если сто! — и смылся вместе с помощниками.
Пять минут, обещанные Жориком, несколько растянулись. Он вернулся часа через полтора. Непрестанно морщил лоб и озадаченно поджимал губы. Присев за стол, долго молчал, о чем-то раздумывая. Я не мешал ему сосредоточиться.
Сашка с матерью категорически не желали со мною разговаривать. Держались особняком, перешептываясь друг с другом. Вадик протрезвел после утреннего возлияния и теперь, сжимая голову руками, горестно восклицал:
— Что же будет?! Я пропал! Козел. Он, видите ли, пропал. А я?
— Ты вляпался в неприятную историю, — произнес наконец Костыль.
— Догадываюсь, — невесело усмехнулся я.
— Нет, не догадываешься, — возразил он и как-то странно посмотрел в сторону Вадика, который по-прежнему вполголоса сокрушался по поводу своей неудавшейся судьбы и конченной жизни.
— Что ты имеешь в виду? — Я позволил себе налить в рюмку немного коньяку и, выпив, закусил долькой грейпфрута.
— Какую работу ты выполняешь у этого борова? — Жорик вновь взглянул на сидящего чуть в стороне Вадика.
Мне пришлось напрячься, чтобы выговорить мудреное название своей должности в соответствии с записью в трудовой книжке.
— Я спрашиваю о реальных обязанностях, которые тебе приходится выполнять! — немного раздраженно сказал Костыль. — Меня не интересует, что там у тебя в бумажках записано! Ты у него телохранителем, что ли?
— Не совсем так. Принимаю участие в решении некоторых спорных вопросов.
— Бардак! — Костыль вспылил, не стесняясь своих эмоций. — Что хотят, то творят! Совсем охамели люди!
— А в чем дело-то?
— Да кто ты в Питере, чтобы решать вопросы?! — буквально заорал на меня Жорик. — Кто тебе давал такое право?! Ты мент? Или ты в законе?! Или бригадир за тобой стоит?! Это в твоем сраном Афгане можно было голой жопой на пулемет бросаться!..
От последних слов меня передернуло. Я вскочил с места. Но Костыль лишь небрежно махнул в мою сторону рукой.
— Сиди уж! Робин Гуд! Существуют жесткие правила игры. Всяк сверчок знай свой шесток. А тебя куда занесло?!
— Да чего я особенного сделал-то?! За Вадика заступился. Велико хамство!
— Ладно. Слушай сюда, — уже спокойно проговорил Костыль. — Я тебе сейчас кое-что расскажу про этого… Вадика.
Тот съежился, вжал голову в плечи и замер без движения. Меня, естественно, насторожила такая его реакция на слова Жорика. Костыль продолжал:
— Ты мне рассказывал по дороге, что этот, — он кивнул на Вадима, — из Москвы пойло гоняет, которое там производят по его рецептуре?
— Ну, — подтвердил я.
— Лапшу он тебе повесил, милый ты мой. Водяру под Питером творят. Спирт технический ржавой водой разбавляют. Так я говорю?! — Костыль с угрозой посмотрел на Вадика, и тому ничего не оставалось, как только кивком головы подтвердить истинность его слов.
— Ты ж мне говорил, падла, что все чисто! — закричал я на своего шефа. — Ты ж уверял меня, что водка не самопальная! Да я бы в жизни с тобой не связался, сучара! Да я… — у меня перехватило от возмущения горло.
Костыль спокойно закурил.
— Брось кипятиться, — сказал он мне. — Не в том беда, что пойло отрава. Это я так, к слову сказал. Чтоб ты понял, с кем дело имеешь. Тут другая заморочка. Вадик твой решил работать, никому не отстегивая. А так не бывает. И, смею тебя заверить, не будет никогда. Как ты думаешь, где я пропадал эти полтора часа?
