Если он не верит другу на слово, то пусть как ученый убедится в этом на собственном опыте.
Бедный Джед испуганно вращал глазами, вернее одним глазом, потом обреченно вздохнул и опрокинул рюмку в рот. Не успел он перевести дыхание, как отец подсунул ему грибочек, насаженный на вилку.
— Ну как? — спросил он участливо.
Джед неопределенно потряс головой.
— Сейчас лучше будет, — пообещал отец.
Минут через десять, доев мой борщ, профессор заметно повеселел и от второй рюмки уже не отказался. Выпили за дружбу между Россией и Америкой, потом, естественно, за женщин, то есть за меня и Памелу. Профессор повеселел еще больше.
— А который, кстати, час? — спросил Серега. — Мы в церковь-то не опоздаем?
— А зачем вам в церковь? — удивился Димка.
— Культурная программа, — ответил Сергей, незаметно опустив под стол кусок котлеты.
Во время обеда вечно голодная Дулька всегда сидела у его ног. Я заметила Серегины манипуляции и потребовала, чтобы он не портил мне собаку. Парень сделал невинные глаза и, дабы отвлечь мое внимание, спросил, есть ли у меня юбка. Я как-то не сразу поняла суть вопроса.
— Между прочим, женщин в церковь в брюках и уж тем более в шортах не пускают, — заметил он.
Я возмутилась такой половой дискриминацией.
— Почему это мужчина должен быть в церкви в брюках и с непокрытой головой, а женщина — без брюк и обязательно в платке?
— Мать, ну ты уж не передергивай, — захохотал Степка, — не без брюк, а в юбке.
— Ладно, это в конце концов не принципиально, кто во что одет, — сказал отец, — был бы Бог в душе.
В церковь мы отправились через лес. Решили совершить послеобеденный моцион. Маклахен правда от экскурсии отказался и пошел прилечь на второй этаж.
— Ма, а где твой друг Александр? — спросил Степка — Он же хотел с нами пойти.
— Да, действительно, про Саньку забыли.
В церкви подошли, когда служба уже началась. Мы тихо прошли внутрь и встали неподалеку от входа. Батюшка звучным голосом читал молитву, старушки крестились и, где надо, подпевали. Я тоже крестилась, но подпевать не могла по неграмотности и все больше смотрела по сторонам. В углу, возле иконы Николая Угодника, стоял наш прораб Федор Алексеевич, молился. Он тоже заметил меня и с улыбкой кивнул.
Я постояла еще немного, но, почувствовав ноющую боль в спине, стала потихоньку пробираться к выходу.
Возле церкви под деревьями сидели Степан с Сережкой.
— Что, мать, не выдержала?
— Не могу так долго стоять — спина разламывается. — Я села рядом с ними. — Кстати, наш прораб там, — сказала я, кивнув в сторону церкви.
— Кто такой?
— Ну, Федор Алексеевич, который баню нам строит. — Я блаженно растянулась на траве. — Наши-то в церкви, — порадовалась я, — не то, что у Мишани...
— Вон еще один ваш идет, — показал Сергей на спешащего к нам молодого парня.
По дорожке к церкви почти бежал один из наших рабочих, Пашка. Лицо его было испуганным, и, завидев нас, он издали замахал руками.
— Что-то случилось, — напряглась я.
Пашка подбежал и начал сбивчиво тараторить:
— Не знали, что и делать, где вас искать. Я побежал за бригадиром нашим, дядей Федей. А вы сами тут.
— Да что случилось-то?
— Американец ваш упал.
— О Господи, — ахнула я. — Куда?
— На землю из окна.
Я еще внутренне не хотела думать о плохом. Окон в доме много. Однако я помнила, что профессор отправился отдыхать на второй этаж.
— Говори же ты толком, — озлилась я на бедного Пашку, — из какого окна упал профессор?
— Так надо думать, сверху, то есть со второго этажа. Там окошко открыто.
Я взвыла и кинулась в сторону дома.
— Мам, погоди, — крикнул Степан. — Деду надо сказать. Позови его, я же его там не найду.
Я метнулась в сторону церкви, Пашка — за мной.
— Что с профессором? — спросила я на ходу.
— Лежит лицом вниз, не дышит.
Я подлетела к входу в церковь и столкнулась с выходившими Памелой и отцом.
Увидев мою перекошенную физиономию, дед испуганно спросил:
— Что случилось?
Я чуть не плакала:
— Пап, что-то с Джедом... Пашка говорит, что он упал из окна второго этажа. Лежит на земле, не дышит.
Дед, ни слова не говоря, сорвался с места и устремился в сторону дома, мы поспешили за ним.
Памела шла быстрым шагом, на ее лице читались страх и отчужденность. Оно и понятно. То, что происходит вокруг нас в последние дни, доверия не вызывает.
На полпути к дому я вспомнила, что мы забыли в церкви Димку.
Во дворе перед домом толпился народ. Среди прочих я разглядела Мишаню с Лариской и Коновалова. Другие лица слились.
— Ну, наконец-то, — подбежал к нам Михаил. — «Скорую» и милицию я уже вызвал.
— Где он? — Отец отстранил Мишку. — Где Джед?
Профессор лежал лицом вниз на тропинке перед домом.
Отец подбежал к распростертому телу и перевернул профессора на спину. Все лицо Джеда было залито кровью.
От увиденного я затряслась, как в лихорадке.
— Ничего не трогать! — раздался окрик от калитки.
Во двор вошли двое в белых халатах: пожилой лысый мужчина и полная брюнетка. Лысый окинул нас тяжелым взглядом и молча подошел к телу Джеда.
— Что у вас опять случилось? — спросил он и с кряхтением присел на корточки.
Судя по всему, молва о событиях в нашем поселке распространилась уже на все бригады «скорой помощи» района.
Старый доктор приоткрыл Джеду глаз, поискал пульс и, покачав головой, с трудом поднялся на ноги. Медсестра побежала к машине за носилками. Пока доктор записывал что-то в свои бумажки, а отец отвечал на его вопросы, медсестра принесла носилки и положила рядом с телом. В этот момент к воротам подошел забытый в церкви Димка.
— Это что же такое делается? — донесся от калитки его наигранно сердитый голос. — Завели гостя и бросили. Спасибо Федору Алексеевичу... — Димка осекся на полуслове, увидев во дворе людей в белых халатах.
— Это что, «скорая» к нам? — испугался он. — А что случилось? — Его взгляд переходил с одного лица на другое, пока не остановился
