наступают теплые солнечные дни и ночи, молодые азартно наверстывают упущенное. Все их нутро превращается в кипящий, неуправляемый, ненасытный символ неувядающей любви. Жизнь в согласии с матерью-природой позволяет им дать потомство. Сколько их потом выживет, от них самих уже почти не зависит.
Замкнутая жизнь ламутов всегда таила в себе множество трудностей и порою непреодолимых преград, граничащих со смертельными опасностями. Отсутствие связей с внешним миром, жизнь в кругообороте вечного кочевья приводили к тому, что при болезнях и несчастных случаях помощи ждать было неоткуда. Рацион питания, устоявшийся в жизни многих поколений, давно стал традиционным. Быть может, в этом и была их главная в жизни отрада и защита.
Ламуты – предприимчивые люди. Благодаря этому выживают при любых стихийных бедствиях. Этому способствует их удивительная живучесть. Найдут выход из любой, казалось бы, безвыходной ситуации. Они умеют готовить разную еду из мяса диких зверей. Сушат, варят, жарят. Не знают, когда снова выпадет охотничья удача, потому питаются экономно. В горных реках ловят хариуса. В основном живут на оленьем молоке. Для них это божий дар. Чай без оленьего молока не чай, потому пуще глаз берегут дойных важенок. Готовят из молока разные блюда. Когда жаркое солнце не торопясь качнется в сторону ранней осени, у ламутов жизнь меняется в лучшую сторону. Эта долгожданная для них пора. Правда, она недолго длится, в течение одного лишь августа. В это время комары уже не беспокоят. Олени на сочном разнотравье и на обильном ягеле быстро нагуливают «товарный» вид. У важенок прибавляется молоко. Только успевай их надаивать. Молоко, которое надоили, наливают в специально отведенную посуду и ставят в тени. Оно быстро остывает. После этого в остывшее молоко опускают сушеный пищевод снежного уямкана (барана). Вскоре молоко густеет. Вся семья садится в круг. Мать наливает в деревянные кружки готовое блюдо и дает каждому его долю. Это бесподобное по вкусовым качествам блюдо. Оно помогает поправить здоровье кочевым людям. Ламуты знают толк в этой еде, потому потребляют в меру. Излишество незамедлительно вредит.
По утрам таежные ламуты лакомятся сбивным молоком, которое называется керчях. Это блюдо готовится из остывшего молока. Оно и по составу, и по вкусу, как сливки.
Особым спросом среди ламутов пользуется кипяченое молоко. При кипячении молоко густеет, как каша. Вкус бесподобный. Стоит съесть немного, и у любого ламута прибавляется мужская сила. Кипяченое молоко используется ламутами и как целебное средство. Благодаря отменным питательным качествам оно помогало ламутам выжить в самые голодные годы. Так было на протяжении жизни многих поколений.
Чай и табак, железные топоры и ножи, лопаты, кайло, ружейные припасы: порох, дробь, свинец – самые желанные вещи в жизни ламутов. С трудом приобретая их, торгуясь с якутскими купцами, ничего не жалели, отдавая последнее.
И еще у кочевых ламутов был неиссякаемый мир напевной эвенской речи. И младенцы, и дети-карапузы, и молодежь, и старшие чувствовали себя людьми благодаря родному языку – этому непреходящему святому духовному богатству. Они жили в своем замкнутом мире и были счастливы. И главное, что объединяло их, – родной всесильный ламутский язык.
* * *
Новый день ошеломил ламутов сюрпризом. Яркие солнечные брызги золотым отливом осветили склоны и пики Гольца Тонмэя. На голубом небе ни облачка. Только на листьях тальников и берез блестели крупные дождевые капли. За ними хвойный лес, словно умывшись, сверкал ослепительной изумрудной зеленью.
Ламуты вышли из жилищ, радуясь яркому солнцу, зеленому лесу, помолодевшим тальникам и березовым рощам.
Выйдя из сярму, Ичээни зажмурился, потянулся всем телом, глянул на золотистый пик Гольца Тонмэя и по-детски широко улыбнулся. На фоне чистого неба Голец выглядел свежо и красиво. Под лучами солнца видны каменные бугры, ягельные склоны белели чистотой, нескончаемые распадки игриво побежали вниз.
Ичээни вздохнул полной грудью и низко поклонился Гольцу Тонмэю. И все сородичи по его примеру поклонились.
Ичээни вдруг почувствовал, что кто-то копошится рядом с ним. Оглянулся, счастливая улыбка осветила его загорелое лицо. Оказалось, это его десятилетний сын Тонмэй, подряжая ему, тоже кланяется Гольцу. «Пускай. На пользу пойдет ему это. Пусть привыкает к почитанию Гольца Тонмэя», – подумал Ичээни.
* * *
– Кто чем намерен сегодня заняться? – Ичээни обвел взглядом братьев и остальных сородичей.
– За оленями с детьми присмотрим… – негромко отозвался Этиркит, тихий и спокойный молодой человек. В семье в свое время он родился вторым сыном у главы ламутского рода. Он моложе Ичээни на два года.
Ичээни поглядел на стада оленей. Те, жуя жвачку, безмятежно лежали на явтаке[18]. По широкому лицу Ичээни скользнула улыбка и тут же исчезла. Значит, он одобряет желание Этиркита.
– А ты чем займешься, Гякичан?
– Торлэ бадудим-гу, он-гу[19]… – отозвался младший брат и бросил взгляд в сторону Гольца Тонмэя.
– Дельно думаешь, – одобрил намерение брата Ичээни.
«Давно не охотились. Кажется, у всех запасы мяса на исходе. Скоро затяжные дожди вновь пойдут. Надо бы запастись мясом. Вижу, как не терпится Гякичану. Пускай побалуется. Получится – хорошо, а если постигнет неудача, тужить не будем. Голец Тонмэй не даст умереть с голоду», – подумал Ичээни.
– А ты, Дэгэлэн Дэги, как проведешь день?
– Вот поймаю Токичана и поеду, посмотрю изгороди на речках. Сам видишь, Ичээни, грибов полно в лесах. Олени за такой лакомкой так побегут, что потом не так-то просто будет их догнать и вновь собрать вместе. Сам все это знаешь, не хуже меня.
– Так и знал, что мудрые слова скажешь. Однако якуты заскучали без тебя. Ты у них ни дня без дела не слонялся, – пошутил Ичээни.
Все засмеялись.
– Спохватились, наверное, когда поняли, что я подался в бега, – засмеялся и Дэгэлэн Дэги и глянул туда, где за горной грядой начинаются топи да болота и равнинные места, которые якуты называют аласами.
– Но ты, как всегда, о деле говоришь. Поезжай, проверь изгороди, – уже без улыбки отозвался Ичээни. – Об одном прошу. Будьте осторожны в тайге. Смотрите в оба. Тот кяга неуловим. Знает, что я иду по его следам. Это злой и упертый зверь. Плохо, что он не уходит прочь. Вместо этого все кружит по округе. Я сегодня вновь пойду и постараюсь найти его.
– И ты, ака, будь осторожен. Оставил бы в покое абагу, что ли… – промолвил Этиркит.
* * *
Для кочевых ламутов самая лучшая пора – когда наступают погожие дни. Солнечные дни воспринимаются ими как дар божий. Потому в такой день мужчины стараются сделать что-то по хозяйству. Кто-то мастерит топорище взамен износившегося. Другой чинит верховые и вьючные седла. Третий из специально
