вот у Засулича было в два раза больше начальников, чем нужно, и в два раза меньше людей.
Не знаю, высказывался ли он сам об этом, но лично я молчать не собирался. Кажется, перенос во времени не очень хорошо сказался на моем характере. Скверный он стал.
— Это меньше половины от того, на что я рассчитывал, — выдал я.
— Что?
— Текущих сил полка недостаточно, чтобы выполнять поставленные передо мной задачи, — я повторил то же самое сухим казенным стилем.
— А я перед вами еще никакие задачи не ставил, — Засулич начал хмуриться, разом растеряв все свое хорошее настроение.
— Мне уже выделили участок реки, где нужно будет остановить врага…
— Враг пойдет по переправам, так что вам нечего бояться… — генерал ответил с такой уверенностью, что у меня даже мурашки по спине побежали. И когда же с таким апломбом он согласится признать, что японцы могут поступить не так, как он за них решил?
— Может, у вас получится выделить хоть что-то? — очень не хотелось продолжать, но уходить с пустыми руками хотелось еще меньше. — А то у меня ни артиллерии, ни даже казаков нет.
— Вся артиллерия сведена в дивизионные батареи для прикрытия бродов, — Засулич сначала отмахнулся, но потом задумался. — А вот насчет казаков… У меня тут прибыл один хорунжий из Иркутска. Тоже молодой, дерзкий, уже поспорил с генералом Мищенко. Думаю, Павел Иванович не обидится, если я выделю вам сотню с этим самым Врангелем[1].
Собственно, на этом наша беседа и закончилась. Меня никто даже слушать не стал, зато я стал обладателем одного из будущих белых генералов. А ведь и правда… Только сейчас вспомнил, что многие из них прошли через Русско-японскую, даже сражались вместе и вместе дружно отступали по Мукденской дороге в 1905-м… Судьба?
Я вышел на улицу, вдыхая воздух полной грудью. В палатке хоть и проветривали, но запах масляных ламп истребить было не так просто. Вслед за мной вышли оба подполковника, и мы двинулись к нашим позициям. Мелехов по пути рассказывал, как тут все устроено, Шереметев больше молчал, иногда морщась от грубых оборотов азиатского старожила, ну а я старался представить, как мне выстроить жизнь полка с учетом резко уменьшившихся сил.
* * *
Уже вечером Павел Анастасович Мелехов собрал офицеров своего батальона, чтобы поделиться новостями. А еще выговориться.
— Ну, что новый полковник? Даст нам жизни? — первым нарушил молчание капитан Сомов.
Старый служака. Когда-то они начинали вместе с Мелеховым, оба старшие в семьях георгиевских кавалеров, значит, имели право на платное гражданское и бесплатное военное образование. В общем, выбора, считай, и не было. Только вот у Сомова карьера так и замерла, а сам Мелехов почти добрался до полковничьих погон. Один шаг, и получил бы потомственное дворянство, но нет… Не поверили в него, не захотели отдавать даже неполный полк, предпочли спихнуть на чужака, чтобы в случае неудачи не потерять лица перед начальством.
— Пока непонятно, какой он… — после долгой паузы ответил Мелехов. — Я поговорил с новенькими, они вроде за него, но сомневаются… Оказывается, поезд полковника по пути обстреляли, ранили доктора, так он сам своими руками ему операцию и провел.
— И выжил доктор? — заинтересовался историей Шульгин, капитан второй роты. Когда-то он попал на подавление Боксерского восстания прямо из Восточного института, где учил китайский, думал, что разбирается в их культуре, но… Только на земле понял, как на самом деле был далек от всего этого во Владивостоке. Остался, прикипел и вот уже четвертый год тянул лямку.
— Неизвестно. Оставили в Мукдене. Кто-то говорит, чтобы выздоровел, а кто-то рассказывает, что на самом деле доктор умер, и полковник просто решил это ото всех скрыть.
— Это было бы на него больше похоже, — поручик Славский где-то достал бутылку вина и с чувством поставил ее в центре стола.
Невероятный талант добывать недобываемое, которому Мелехов не мог найти никакого объяснения. Как и умению молодого аристократа влипать в неприятности.
— Что-то узнали? — спросил подполковник, как будто без особого интереса.
— Нашел несколько солдат, что с ним раньше служили, так все они говорят одно. Макаров — трус, не то, что его тезка адмирал. В бой никого не водил и даже, чтобы другим приказ отдать, мог часами собираться. Так что зря он сюда напросился… — Славский сделал слишком большой глоток и подавился. — Уверен, уже скоро его натура вылезет наружу, и генерал поймет, кто на самом деле должен нами командовать.
Подполковник покачал головой, но про себя порадовался словам Славского. Значит, не он один увидел истинную природу Макарова. Тот-то, может, и не плохой человек, операцию провел, наверное, жизнь спас кому-то. Вот только разве правильно офицеру столько о людях думать? Нельзя на войне солдата жалеть, ни своего, ни чужого! Убивать, конечно, просто так тоже неправильно, но без этого еще ни одно сражение не обошлось. А если начнешь изображать наседку, а не командира, если станешь только бегать от врага, то в итоге-то что? Только еще больше потеряешь!
* * *
Степан Сергеевич Шереметев не стал спешить в свой батальон. Все равно обычные офицеры сами по себе, он сам по себе, и незачем играть в равенство и братство. Каждый прекрасно понимает, что он прибыл сюда ненадолго — одно сражение, желательно победное, но это вовсе не обязательно, и можно обратно в Петербург. Туда, где только и течет настоящая жизнь, где на самом деле решаются судьбы империи.
Сегодня, как и всю последнюю неделю, Степан Сергеевич мог бы провести время с книгой, но новый полковник его заинтересовал. Даже не слухами об операции или показной аскезой, с которой он прибыл на Ялу, а тем, как держал себя с Засуличем. Словно не подчиненный, а равный, который считает, что они делают одно общее дело. Обычно такой юношеский максимализм не доживал до столь высоких званий, и Шереметев решил немного поболтать со своим новым командиром. Потратит зря время, а скорее всего так и будет — ничего страшного, но, возможно, из него все же получится интересная история.
Шереметев приметил полковника у своей палатки с блокнотом в руках и присел рядом.
— Вячеслав Григорьевич, а как вы думаете, зачем нам эта война? — Шереметев давно выработал для себя правило. Хочешь понять человека, спроси его о чем-то важном и посмотри, как глубоко он сумеет копнуть. Так
