По всему выходило, что… это неважно. Рутина поглощала тоску, работа, важная и нужная, отбрасывала ее прочь. Марта шла вслед за отцом — тот тоже был полицейским, и Марте всегда казалось, что он брал на себя ответственность за порядок сразу во всем городе.
Мирослав вошёл в комнату.
— Я попросил домового, — сказал он, как о чем-то само собой разумеющимся, — присмотреть. Чтоб мы выспались и отдохнули, но не проспали.
— А что, домового можно использовать, как будильник? — Марта постаралась смешком прогнать из головы тоску.
— Уважительнее, уважительнее, — поправил ее Мирослав. — Хозяин ведь слышит.
Марта сунула ему в руки белье. Показала рукой в сторону гостиной.
— Диван там, — сказала она.
Мирослав кивнул.
Марта ушла в свою спальню села на кровать. Помассировала виски — от напряжения дня в голове словно сгустился большой чугунный шар. При движениях казалось, что он медленно перекатывается внутри и порой тяжело бьется о стенки черепа изнутри.
Прислушалась — не ходит ли где-то по дому домовой? Но не услышала ничего.
День кончился.
Марта легла на подушку, и отключилась.
***
Во сне она видела…
Вверх тянулись темные ветви деревьев. Казалось, что они острые и твердые, что касаться их нельзя.
По веткам скакала белка, беззаботно и легко. Внизу под деревьями бродил здоровенный козел, шерсть его была черной, а глаза горели огнем.
Потом все пропало, появился костер. У костра сидел Коростень и протягивал ей стакан с мутной желтоватой жидкостью. Почему-то Коростень был совершенно гол, если не считать ожерелья из ярких тропических цветов, которое свисало с шеи на грудь.
— Осмотрительность, — сказал Коростень. — Добродетель стариков — осмотрительность.
Марта поняла, что это вовсе и не Коростень, но кто это понять не успела — на плечо странного человека села огромная оранжево-алая птица, глянула черным глазом на Марту и пронзительно крикнула голосом будильника.
Марта не сразу сообразила, что за мужик спит в гостиной. Вчерашний день превратился в плотный комок событий, к тому же странный сон… Потом вспомнила — колдун, Мирослав.
От сна она уже почти ничего не помнила, только ощущение смутной тревоги. И еще ожидания чего-то необычного. Сегодня должно было еще что-то случиться.
“А то у меня нынче случается что-то обычное, — подумала Марта. — Увидеть бы, что будет…”
Она собралась было сосредоточиться и попытаться, как вчера, заглянуть… но вспомнила, как потом внутри головы катается тяжелый чугунный шар, и пошла варить кофе.
Вспомнила про Мирослава, заглянула в гостиную, окликнула.
Тот завозился, промычал что-то невнятное.
Спустя десять минут он босиком пришлепал на кухню.
— Утро, — сказал Мирослав хрипло, налил себе кипятка в чашку и зачем-то понюхал ее.
— Доброе, — ответила Марта. — Есть кофе.
Мирослав помотал головой.
— Я через десять минут уезжаю, — сказала Марта, — могу добросить куда-нибудь.
— Угу, — ответил Мирослав.
Он сидел задумчивый и молчал. Похоже, ему тоже было о чем подумать.
“И главная мысль — подумала Марта, — во что я, мать-его, вляпался!”
Она даже усмехнулась про себя, но озвучивать ничего не стала.
Так, молча, они и поехали.
Перед тем, как вылезти, Мирослав вдруг заговорил.
— Это была волчица, — сказал он. — И она очень тебе благодарна.
— С чего взял, что очень? — удивилась Марта.
— Ну, у тебя ж горло на месте? — усмехнулся Мирослав. — Оборотни не любят афишировать себя. А даже раненая, она могла порвать нас обоих на лоскуты. Я тут осознал и удивился, как я согласился с оборотнем в одну машину сесть…
— Мы все живы, — ответила Марта, — а значит, мы сделали все правильно.
Мирослав кивнул и вышел из машины.
— Я сегодня съезжу в больницу, спрошу, как там наша болезная, — сказал он.
***
— Доброе утро, Марта Федоровна! — подчеркнуто уважительно сказал Динозавр, и Марта поняла, что незнакомый тип, что сидит на лавке ожидания — тот самый Николаев, которого она пригласила сегодня для беседы.
— Доброе утро, Пал Палыч! — ответила она и с очень деловым видом села за стол.
Тип еще минут пять старательно делал вид, что очень увлечен чем-то в своем телефоне, но потом поднялся.
— Драсьте, — сказал он, — я Николаев, вы меня вызывали…
— Доброе утро! — радушно сказала Марта. — Решили пораньше приехать? Насколько помню, я вас вызывала на десять.
Николаев улыбнулся.
— Ну, вдруг у вас будет свободная минутка, — сказал он, — а вы же знаете, как говорят? Раньше сядешь — раньше…
— Я знаю, — перебила его Марта. Почему-то улыбка Николаева была неприятна, словно он одной своей улыбочкой предлагал что-то непристойное.
— Ах, да, конечно, — сказал Николаев, — наверное, у вас здесь такие шутки все известны.
— У нас здесь такие шутки — порой не шутки, — ответила Марта. — Давайте к делу.
— Конечно, — немедленно согласился Николаев.
— Итак, — Марта открыла дело, но не стала в него смотреть. Она внимательно смотрела на Николаева. — Вас ограбили, я правильно поняла?
— А теперь вы ведете это дело? — спросил Николаев.
Марта кивнула. Николаев помолчал немного, видимо, ожидая, что Марта добавит объяснений, но та только сосредоточенно и строго смотрела ему в глаза.
— Да, верно, — сказал он, наконец. — Меня ограбили. Я уже рассказывал вашему коллеге об этом.
— Но вы так и не сказали, что у вас забрали, — сказала Марта.
Николаев смешался.
Внутреннее око Марты все никак не могло проснуться после вчерашней работы, но все же Марта почти видела, что Николаев чуть растерян и даже немного испуган.
“Кто ты, гражданин Николаев?” — подумала Марта.
— Ну, почему забрали, — пробормотал Николаев. — Там ерундовина… не важная…
Марта пожала плечами, постаралась на лице изобразить “ну, неважно, так неважно…” и обратилась к Динозавру:
— Пал Палыч, можете принести мне кофе из автомата на первом этаже? Никак не проснусь с утра.
— Эх, Марта, — сказал Динозавр и поднялся из-за стола. — В ваши-то годы я полночи жуликов гонял, а потом еще полночи с девушками танцевал! А потом, бодрый и веселый допросы проводил! Не та молодежь пошла… не та!
— Это потому, — ответила Марта с улыбкой, — что в ваши годы можно было
