собирался – время-то сейчас было не перестроечное, а самое что ни есть застойное, когда такие отклонения от курса партии караются строго.
– Да, слышал, – кивнул я. – Насколько знаю, всё по закону. Воровство...
– Воровство воровству рознь, – наставительно сказал Макухин. – Везде воруют, это не победить. Главное, чтобы делу ущерба не было...
– Предлагаете отменить соответствующие статьи Уголовного кодекса? – я усмехнулся, хотя мне не нравилась тема этого разговора.
– Нет, зачем же, – он чуть отвлекся, чтобы снова наполнить свой стакан. – Это очень правильные статьи – хищение социалистической собственности. Но, например, Ващук...
– Кто, простите?
– Ващук, главный инженер, – пояснил Макухин. – Он придумал, как уголь экономить, ваш уже потом влез. Так вот, Ващук начал уголь налево продавать от безысходности. Уменьшить фонды – начальство по головке не погладит, а так все сыты, при деньгах и фонды на месте. Ему бы премию за рацпредложение подкинуть – а его вместо этого в тюрьму. А почему так? Потому что кадры все из Москвы, и начальник ТЭЦ оттуда же, местной специфики не знает. Вот тебя сейчас зачем сюда прислали? Неужто у нас кадров не нашлось нормальных?
Мне совсем перестал нравиться этот разговор. И ведь не пошлешь в открытую этого заведующего отделом науки и учебных заведений, который явно выполнял в обкоме и какие-то недокументированные функции. Я покосился в сторону перекладины буквы «П» и успел заметить, как Чепак отводит взгляд.
«Интересно, он поэтому на пистолете настаивал? Стресс-тест решил устроить – на какой минуте я пристрелю этого обкомовского идиота?», – подумал я.
– Так я местный, – спокойно ответил я. – Тут родился, тут вырос. Это потом до Москвы дошел.
– А... – протянул он. – Ну если так... тогда да, тогда можно... А ты знаешь, Витя, что вот это всё, – он широким жестом обвел стол, – сделано на Украине? И если бы не нужно было отдавать три четверти урожая другим республикам, то так могли бы жить все украинцы?
– Впервые слышу, – покривил я душой.
Подобные разговоры, кажется, были распространены в перестройку, но дальнейшее развитие событий показало, что дело вовсе не во внутрисоюзном перераспределении продуктов.
– Да?! – деланно удивился Макухин. – А это, Витя, самая настоящая ста-тис-ти-ка! Вернее не бывает! Так что – давай за Украину выпьем? И за женщин!.. ты же знаешь, что у нас... самые лучшие женщины?...
– Знаю, – ответил я. – Знаю, Ваня. Может, тебе хватит? Могу попросить кого-нибудь – тут хлопцы хорошие, до машины доведут и домой в лучшем виде...
– Не надо! – он ткнул в меня пальцем. – Не на-до! Я только... начал... – он резко допил водку, его качнуло, он удержался лишь с моей помощью. – Скучный ты человек, москвич, хоть и местный... Ладно, пойду я.
Он развернулся и пошел куда-то в сторону туалетов. Я облегченно вздохнул – хотя мне и самому было плохо, но и не от спиртного, а по другой причине. Я понятия не имел, прошел я тест от Чепака или нет.
Глава 3. «Рок не может умереть»
На широком и длинном крыльце концертного зала было пусто. Водители персональных авто сгрудились внизу, на импровизированной стоянке, и обменивались какими-то шоферскими байками – иначе объяснить взрывы ржания, которым они заменяли смех, было невозможно. Я остановился наверху и с наслаждением вдохнул свежий весенний воздух.
