обо мне, как о легкомысленной девушке. Но я не знала, как он отнесётся к моей откровенности, не доложит ли обо всем Храмцову или его другу Олегу Валентиновичу Аксенову, начальнику службы безопасности, и сдерживала свои порывы. Ведь порой даже самый хороший и воспитанный человек может оказаться совсем не таким, каким кажется. Разве я тому не пример?
Когда я окончательно обосновалась в квартире, решила заняться ремонтом в своей старой «хрущевке». Купила все необходимые материалы, заказала доставку, чтобы не тревожить Артема, и чтобы о моих махинациях не узнал Роман Викторович, и потихоньку копошилась в выходные дни. Сама снимала старые обои, сама обрабатывала стены от грибка, сама их выравнивала и клеила обои. На все ушло около двух месяцев, но результатом я осталась довольна.
После этого занялась полами. Вода набежала под линолеум, и требовалось его поднимать. Сама сделать этого я не могла, и здесь мне пришлось нанять бригаду из двух человек. Я нашла их через интернет, и они мне убрали старое покрытие, заменили сгнившие под ним доски, и постелили новый линолеум.
Заключительным этапом я купила новый диван, новую односпальную кровать, и чуточку приукрасила интерьер всякими декоративными штучками. Были мысли сменить кухню, но пока попридержала узду и остановилась с растратами.
Между тем ремонт начался и в нашем подъезде. Я уже не помню, когда его делали в последний раз, но он пришелся как нельзя кстати. Стены давно облупились от краски, а там, где она сохранялась, их изрисовали неприличными рисунками. Несколько лет назад мы с Жераром закрашивали такие же «художества» цветочками и бабочками, чтобы придать подъезду более-менее приличный вид, но кто-то снова надругался над нашим творчеством, и что-то исправлять уже не имело смысла. Только делать новый ремонт.
Я поднималась к себе на четвертый этаж, когда на лестничном пролете встретила бабу Тоню, ту самую старушку, что затопила мою квартиру. Она медленно спускалась по лестнице, держась за перила и опираясь на свою клюку, и я поспешила прийти ей на помощь. Я подала ей руку, и она обхватила мое плечо.
– Давно вас с братом не видела, думала, вы съехали.
– Да, я живу в другом месте, а здесь делаю ремонт.
– А Жора где? – Так – на русский манер – называли моего брата все, кто его знал.
– Жора в больнице.
– Что с ним?
– Вы же знаете, что у него есть проблемы. Вот мы их и решаем.
– Это хорошо. Лишь бы толк был. Он – парень хороший.
– Да, баба Тоня, очень хороший.
– Видела, – отпуская перила и делая круг рукой, начала баба Тоня, – у нас ремонт затеяли? Людка из семнадцатой квартиры сколько раз в ЖКО ходила, просила их ремонт сделать, а ей все отвечали: «Денег нет, ждите своей очереди». И тут на́ тебе, нашлись деньги. Доделали бы. А то начнут, а потом бросят и будем жить в строительной грязи.
– Баба Тоня, если начали, то обязательно доделают. У вас-то как дела? Батареи не текут?
– Ой, Лерочка, а мне ведь их поменяли. Тоже пришли из ЖЭКа и говорят, вам как ветерану войны положен осмотр всей сантехники и в случае обнаружения протечек, замена труб и батарей на новые. Ты представляешь? И все бесплатно. Я уж думала, мошенники какие, а нет, посмотрели, сделали заключение, а на следующий день пришли и все заменили.
– Здорово! А разве вы ветеран войны? Я думала, вы моложе.
– А это самое интересное. Не ветеран ведь я. Мне всего-то семьдесят шесть годков. Я маленькая во время войны была.
– А почему они так сказали?
– Не знаю. Но я промолчала. Трубы-то новые нужны. Как думаешь, не вернутся они за ними, когда поймут, что меня с кем-то перепутали?
– Любопытное дело. Может быть, они имели в виду, что вы ветеран труда? Вы же много лет на заводе проработали.
– Ой, не знаю. Может я не то услышала. Но я теперь дверь никому не открываю, и на улицу только по острой нужде выхожу.
– Баба Тоня, ну вы если что, звоните мне, я с ними разберусь.
– Спасибо, девонька, – вдруг растрогалась баба Тоня и всхлипнула. – Добрая ты такая. Я тебе квартиру затопила, а ты мне слово грубого никогда не сказала.
– Я ж не зверь какой-то. Все понимаю. Есть у вас мой телефон?
– Да где-то был записан.
– Вы звоните обязательно. Не стесняйтесь. И если вообще что-то надо, тоже звоните, все достану, все привезу.
– Ой, спасибо. Замуж небось вышла? Вон как красиво одеваться стала.
– Нет. Просто работу хорошую нашла.
А саму все передернуло, когда подумала, что я называю своей работой. Но бабе Тоне знать об этом необязательно.
– Обратно, как подниматься будете? Позвоните мне, я спущусь.
– Так у меня ж, деточка, телефон-то только домашний, этих ваших современных побрякушек у меня нет. Да и кому мне звонить? Скорую вот только дома вызываю, да и все. Подруги-то все, что были, кто померли, кто в другие города разъехались, и связь потерялась. С бабушкой твоей дружила, пока она жива была, а теперь и ее нет. Ты не переживай, поднимусь потихоньку. Ходить-то тоже надо. А то так и разучусь.
Мы дошли с бабой Тоней до первого этажа и вышли на улицу.
– Давайте я вас до магазина провожу, и обратно до дома отведу. Так мне будет спокойнее.
– Ну коли время есть, своди, все мне веселее.
Глава третья
Спустя несколько месяцев пребывания Жерара в клинике, мне позвонил его лечащий врач Иван Степанович и просил прийти к нему на прием. Брата все это время я не видела, и обо всем, что с ним происходило, я узнавала от его врача. У Жерара были ломки, и этот период лечения давался ему нелегко: он испытывал сильнейшие боли, возникали проблемы с давлением и координацией, он плохо спал и дезориентировался в пространстве. И задача врачей была купировать все эти тяжелейшие симптомы при помощи лекарственной терапии. Кроме того, Жерар посещал сеансы психотерапии, как индивидуальные, так и групповые, и несмотря на все сложности был твердо настроен избавиться от своего пристрастия.
Иногда он звонил мне. И мы долго с ним разговаривали. Но не о лечении. О прошлом и о будущем.
Мы вспоминали родителей и бабушку, и как нам всем вместе в двухкомнатной квартире жилось. Да, было тесно, но уютно и тепло. Родители жили в одной комнате, а мы с бабушкой – в другой. Каждые выходные мы дружно что-нибудь готовили или куда-нибудь выезжали. К нам часто приходили друзья:
