сделала.
— Слушаюсь, сэр, — шутливо откозырял мне Глеб.
Все я делаю правильно. Не можем мы в этом доме торчать вечно. Еду туда — приказала себе, устраиваясь за рулем.
Когда в город заехала — от волнения ладони вспотели, а от сомнений, показалось, меня разорвет. Сын не только про ту встречу с Тамилой рассказал. Было еще кое-что.
— Мне полтора месяца назад пацан знакомый написал, — отчетливо прозвучал в голове голос Глеба. — Сказал, что отец сидит в рестике с какой-то блондиночкой. И они держатся за руки. Я тогда послал его, не поверил. Решил, что он ошибся, и это не папа. А он уперся, говорил, давай сфоткаю. Я сказал, что в морду ему дам, если не заткнется. Идиот я. Надо было попросить фотку.
Тряхнула волосами, прогоняя воспоминание. Мне так больно было это слышать, а ведь думала, что больнее не бывает.
Бывает. Девушка сына. Какая-то блондиночка. Может, у Паши тучи любовниц, а измены начались не год назад, может, они длились всю жизнь. И теперь этого никак не узнать.
Припарковалась у нашего дома. Двинулась к подъезду, не в силах поднять глаза на окна. Если свет горит — муж в квартире, и мы сейчас встретимся. Но вдруг он там не один?
Господи, как сложно.
На деревянных ногах поднялась на наш этаж. Тихонько повернула ключ в замке. Шумно втянула носом воздух, распахнула дверь. И шагнула в квартиру.
Глава 10
Закрыла за собой дверь. Выдохнула с облегчением — никаких женских туфелек на пороге, и дома тихо, темно. Опустила плечи расслабленно, та зажатость, с которой я входила в собственный дом, почти ушла.
Поймала себя на этой мысли и спиной к двери привалилась. Я всерьез боялась домой заходить?
Да, боялась. Не хотела бы снова увидеть какую-то девицу верхом на том, с кем я 19 лет прожила. Но чувство страха все равно унизительное, мне противно его испытывать.
Расправила плечи. Обувь скинула, и пошла по коридору. Дома очень тихо. Паша либо спит, либо…
Либо.
Опустилась на кровать в спальне. Паши дома нет.
— И где он в такое время, — пробормотала, будто мне может кто-то ответить. И усмехнулась невесело. — Но я же знаю, где Паша может быть. И с кем. Я же всё это знаю.
Наверное, пора смириться. Сколько там стадий принятия? Не помню, но придется их все пройти.
Девятнадцать лет брака! Боже мой, девятнадцать! А без Паши я жила восемнадцать лет… И эти девятнадцать лет, получается, проиграли пустой похоти, погоне за свежим мясом?
Сижу, пытаюсь осознать наш крах… это же крах? Вот что я должна делать? Смириться, бороться? Мои знакомые возвращали мужей, свернувших налево: бегали по отелям, с любовниц их снимали, про детей напоминали. Иногда у моих приятельниц, прошедших через все эти унижения, получалось вернуть мужа домой.
Другие выжидали, пока благоверный нагуляется. И тоже в половине случаев успешно. Принимали потом провинившихся мужей с букетами-браслетами-клятвами что «больше никогда, бес попутал». Верили. Или делали вид, что верят.
Есть среди моих знакомых и те, кто не захотел в грязи купаться, развелись, переболели. Вроде, успешно. Вроде, не жалуются.
Я не хочу грязи. Мне больно думать что Паша был с другой, и сейчас, возможно, с другой женщиной. Мне это невыносимо.
Но как же тяжело решиться не на многоточие, а на точку. Потому что, мать их, девятнадцать лет рука об руку, в любви и согласии, с планами вместе всю жизнь провести!
И все же, я не смогла так просто смириться.
— Может, Паша съехал, квартиру нам оставил, — прошептала, встала с кровати и вошла в ванную.
В корзине полотенца использованные — Паша дома был.
На столешнице в кухне три стакана, в мусорном ведре контейнер с логотипом ресторана — точно был.
Не съехал он. Просто гуляет.
— Смирись уже, — зло прошипела, сжав кулаки. — Хватит его оправдывать.
Разблокировала телефон, набрала Пашу.
Гудки, гудки, гудки… не отвечает. Ехать обратно?
Паша перезвонил сам.
— Алло, — ответила.
— Привет, ты звонила.
— Звонила, да.
— Ты остыла? Готова нормально поговорить? — спросил Паша устало.
Он в принципе устал или от меня?
— Готова. Ты когда можешь?
— В любое время. Возвращайтесь домой, — последовал твердый ответ мужа.
Усмехнулась. Ну надо же. А я дома. Сюрприз!
— Сейчас возвращаться?
— Я жду тебя и детей, — всё также уверенно прозвучал Пашин голос.
— Паш, я дома. И не заметила, что ты ждешь.
Где он и с кем я не стала спрашивать — вряд ли правду скажет. Но муж, кажется, догадался о моих мыслях:
— В офисе задержался, в пустой дом незачем было торопиться. Не психуй только, минут двадцать подожди, я подъеду. Ася, просто дождись!
Нажала на отбой.
Я дождусь.
Налила себе кофе, обдумывая Пашины слова. Умеет он вывернуть всё в свою пользу: не дома, потому что не к кому было спешить. Но ведь почти год было к кому возвращаться, а Паши все равно не было! Он являлся ночами, объяснял всё новым бизнесом. А когда всё же приходил в адекватное время — был раздраженным, на мои вопросы, просьбы, упреки Паша не отвечал, а рычал.
И секс — его гораздо меньше стало, и это при наших-то темпераментах!
Почти год я терпела, оправдывала Пашу. А сейчас нахожу всё новые и новые зацепки: его раздраженность, отсутствие влечения ко мне, особенно в последние пару месяцев, задержки «на работе»…
Виновник моих невеселых мыслей вошел в квартиру.
— Ася, — позвал Паша из коридора.
— Я здесь.
Через минуту ко мне присоединился муж. Свет в кухне не включил, сел напротив. Может и хорошо что Паша не близко — не учую парфюм другой женщины, не увижу лишнего. Зачем делать себе еще больнее.
— Не успела себя накрутить? Я не у мифических любовниц был, а работал.
— Хорошо.
— Ты успокоилась, надеюсь? Взвесила всё, поняла что насчет меня и Тамилы — бред?
И снова эта чёртова уверенность тона!
— Я успокоилась, — покривила душой. — И приехала обсудить вопрос недвижимости. Ты сможешь перебраться в другую квартиру? Наверх, — кивнула на потолок, намекая на жильё, которое мы купили год назад, чтобы через пару лет Глебу подарить, — или на Амундсена. Те квартиры меньше нашей. Дети привыкли жить здесь. Тут все их вещи. Надеюсь, ты не заставишь съезжать нас?
—
