и Марко Поло. В конце XIII в. коммунальное движение вступило в полосу бурного расцвета. Возвращаясь к уже использованной аллегории, можно сказать, что с падением двух больших кулис, определявших малейшее передвижение людей по подмосткам, города и коммуны Италии выступили на авансцену истории, заняли ее и пришли к осознанию своей силы и свободы. И свидетельств этого немало. Как мы уже видели, именно в этот период в большинстве итальянских городов расширялись крепостные стены, создавались первые городские хроники, воздвигались знаменитые коммунальные дворцы во Флоренции, в Сиене, Перудже, Тоди. А между тем их строительство относится как раз к последнему десятилетию XIII в. Что же касается теоретических обоснований происходящего, то они не заставили себя долго ждать: в начале XIV в. Марсилий Падуанский писал в трактате «Защитник мира», что власть исходит не от Бога или императора, а является выражением и следствием заключенного людьми общественного договора.
Италия эпохи коммун представляла собой полицентричный организм и, следовательно, была охвачена глубокими внутренними противоречиями. И это неудивительно: Венеция, Генуя и Флоренция являлись великими державами, а во все времена отношения между такими государствами складывались непросто. Вместе с тем ненавистные Данте войны были далеко не единственным следствием коммунального полицентризма. Под его знаком развивались все стороны городской культуры Италии. Его печать лежит и на великом итальянском искусстве. Даже не слишком искушенный наблюдатель с легкостью отличит роспись флорентийской школы от сиенской, а строгую падуанскую скульптуру работы Бенедетто Антелами от вычурных гибеллинских образов Никколо Пизано. Не пройдя в прошлом через опыт создания коммун, Италия не стала бы страной, которую все мы так любим. Возможно, раньше и лучше других это понял гуманист Леонардо Бруни (1370 или 1374–1444), и, как нам представляется, его словами можно завершить настоящую главу.
Подобно тому как большие деревья преграждают путь растущим вблизи маленьким деревцам, так и обширная власть Рима затмевала ее [Флоренцию] и все остальные города Италии. <…> Ему принадлежали все порты, острова и другие удобные места, где было много людей, шла торговля и заключались выгодные сделки. А потому если рождался в соседнем городе одаренный человек, то, воспользовавшись удобным случаем, он нередко отправлялся в Рим. Это привело к тому, что Рим расцветал, тогда как другие города лишались талантливых и выдающихся людей. Происходящее легко понять на примере городов, возвысившихся после утраты Римом былого величия. Казалось, что то, что рост Рима отнимал у других городов, возвращалось к ним по мере его упадка.
Теперь же, обрисовав в самых общих чертах историю Италии вплоть до начала XIV в., перейдем к более подробному освещению событий в отдельных городах: Венеции, Генуе, Флоренции, Милане, Риме, — иными словами, к истории «городов Италии».
2. Коммуна как феномен цивилизации
«Города Италии»
Пожалуй, ни в один другой период Средневековья роль Средиземноморья не была столь велика, как в XIII в., начало которого прошло под знаком победоносного Четвертого крестового похода. Этот регион притягивал к себе великие империи и крупные цивилизации христианского Запада, ислама и Византии. Кроме того, учитывая связь Черного и Средиземного морей, сюда стекались как ценные и изысканные товары из Африки — слоновая кость и сенегальское золото, — так и экзотические и редкие товары с Востока. Последние поступали более регулярно, после того как на бескрайних просторах от Багдада до Пекина раскинулась pax mongolica[65], что заметно обезопасило караванные пути, по которым прошли венецианец Марко Поло и флорентиец Франческо Пеголотти[66]. Кроме того, именно в Средиземноморье определялась дальнейшая судьба товаров и товарных потоков. Отсюда они поступали на ярмарки Шампани и рынки Северной Европы и Прибалтики либо через перевалы Итальянских Альп, либо через арагонские и южнофранцузские порты. Позднее, после того как в 1277 г. генуэзские мореплаватели открыли сообщение с Северной Европой через Атлантику, наиболее посещаемым итальянскими купцами портом стал Брюгге. Итальянские города были крайне заинтересованы в процветании Средиземноморья. В первую очередь это относилось к Венеции. Светлейшая[67] подчинила своему влиянию о. Крит, острова и крупнейшие порты в Эгейском море, а также прочно утвердилась в Константинополе, где венецианцы основали богатую колонию. Таким образом, несмотря на конкуренцию со стороны Генуи и потерю полученных в результате Четвертого крестового похода привилегий, которыми Венеция пользовалась вплоть до середины XIII в., она по-прежнему оставалась самой процветающей морской державой на Апеннинском полуострове. Государство организовывало ежегодные экспедиции в Константинополь, Бейрут и Александрию, а нередко брало на себя заботы о хранении и дальнейшем перераспределении иноземных товаров. Наконец, в его ведении находились огромные оружейные арсеналы. А поскольку вооружение и навигация республики отвечали самым высоким требованиям эпохи, венецианские купцы никогда не чувствовали себя в изоляции. Напротив, они ощущали свою сопричастность к свершению великого общего дела. Это способствовало превращению торгового патрициата Венеции в сплоченное и наделенное сильным духом корпоративизма сословие. Что же касается венецианских политических институтов, то они являли собой образец надежности и стабильности. Во главе государства стоял дож, избиравшийся Большим советом. Он управлял при помощи Малого совета, за деятельностью которого наблюдал целый ряд административных органов: Совет приглашенных, получивший в 1250 г. название Сената приглашенных, Трибунал сорока, а позднее, после провала заговора Байамонте Тьеполо в 1310 г., и знаменитый Совет десяти. Существование такого количества административных органов создавало систему противовесов и взаимного контроля. Очень высокая степень однородности и спаянности правящего класса была окончательно закреплена так называемым «Закрытием Большого совета» 1297 г.: согласно этому закону, доступ в Большой совет был открыт только тем, чьи предки входили в его состав прежде. Таким образом, уже в конце XIII в. основой политического строя Венецианской республики стало господство в ней торговой аристократии, сохранявшееся на протяжении многих веков. Он представлял собой строгую, но вместе с тем достаточно эластичную систему сословных ограничений, допускающую, однако, как проникновение в органы власти способных людей, так и смену политической ориентации.
Для Генуи XIII век был также периодом успехов и побед. Распад Латинской империи (1261) и разгром 8 сентября 1298 г. венецианцев в битве при Курцоле укрепили ее позиции в Восточном Средиземноморье (Леванте) и на Черном море, где она приобрела колонии Каффа и Тана[68], а также захватила в свои руки
