скрывается за холмами деревни, быстро же пробежало время. Перед домом меня встретила жена Богдана Алексеевича – Мария Семеновна. Она проводила меня в кухню. На дубовом столе уже стояли три фарфоровых стакана с чаем. За столом на резном кресле сидел сам Богдан Алексеевич, который выглядел под стать своему дому: чёрные усы, затасканный зеленый свитер с рубашкой и коричневые домашние брюки с пятнами. Со словами: «Все же нечасто у нас гости бывают!», он пригласил меня за стол. Было видно, что никто за столом не хотел касаться темы произошедшего прошлой ночью, поэтому мне задавали обтекаемые вопросы. Беседа началась с вопроса хозяина дома:
– А вот ты зачем поехал в даль такую и глушь?
– Меня отправили от университета на практику в Уфу. А потом я дедушке одному помог, поезд без меня ушел и как-то всё закрутилось. Потом всё смутно. Помню лишь, что бежал сквозь лес от кого-то. А потом. Потом вот берег. И всё.
– У нас теперь на практику в Уфу отправляют? А вы на кого учитесь?
– На филолога.
– Интересно. Далековато вас от Москвы и от Уфы забросило. И чему сейчас филологов учат?
– Там много дисциплин разных. Много дисциплин непрофильных, поэтому я прогуливал много. Ходил в литературный кружок, там стихи писали, можно сказать, что по специальности всё.
– Стихи я люблю, – сказал Богдан Алексеевич и громко отхлебнул. – Расскажите хоть один, уважьте.
Я вспомнил не самый лучший стих девочки, которая вот-вот недавно вступила в литературный кружок. Рифмы были не самая лучшая. Что уж говорить, если стихотворение начинается со слов «Тополечек мой любимый».
– Мдам-с. Лучше б стихи про краску на стене писалии. Ну что уж, пусть тешатся своими обрезками слов, пока настоящие люди действиями превращают свою жизнь в настоящую речь. Как вам наша деревенька? – спросил Богдан Алексеевич.
– Выглядит благополучно! Мне говорили, что русская провинция умирает.
– Нам определенно свезло. Свезло во многом. Да и вам повезло, что вы к нам попали. А насчёт различных «умираний», если так подумать, то про абсолютно каждый материальный и нематериальный объект можно так сказать. Высказывание: «Культура потребления пива за 25 рублей умирает» абсолютно равноценно высказыванию: «Современная проза умирает». Всё куда-то движется, верно? Интересовать более должен путь, а не конечная точка. Вам ли это не знать?
– Я всё же следовал за конечной точкой, – возразил я.
– А где она была?
– Где-то в области Уфы. У меня там живет мой руководитель практики.
– Но все дороги ведут сюда! Что же. Тут тоже найдется материалов для практики. В чём она у вас там заключалась?
– По идее, мы должны были собирать предания, поговорки или еще что-то. Я первый раз во всём этом участвую, если честно, – ответил я.
– Думаю, здесь вы найдете искомое. Гляньте, уже и фонари зажигаются. Темнеет совсем. Я надеюсь, что наше общество вас не стесняет.
– Нет, совсем. Я вас обязательно отблагодарю. У вас тут транспорт ходит? Может автобусы какие?
– О, этим у нас Алексей Митрич занимается. Он каждую неделю ездит то в райцентр, то в город какой, как подвернется. Вы, наверное, устали совсем? Не буду вас беспокоить на сегодня. Не забудьте все в дневничок записать. Унесёте с собой потом бесценные упорядоченные воспоминания. К тому же, пригодится для сдачи вашей практики! Если что, то у нас можем всё подписать и поставить любые печати, с этим проблем не будет.
Затем после небольшого молчания Богдан Алексеевич достал из внешнего кармана своей фланелевой рубашки маленький блокнот и принялся записывать в него что-то невероятно быстро.
– Иными словами, Василе, выдохните. Не смею вас больше беспокоить, мне еще нужно заняться лампами, которые мне сегодня принесли на починку.
После этих слов хозяин дома поднялся и покинул место чаепития, оставив меня наедине с его женой. Волосы на её голове слегка тронула седина. Глаза у неё были выразительные и полные какого-то тайного, недоступного остальным знания. Крепкая худая женщина сидела напротив меня молча и наслаждалась прекрасной погодой. Затем она прервала молчание:
– Удалось дозвониться?
– Да. Мама даже не беспокоилась, – ответил я.
– А чего стоит беспокойство в нашем абсурдном мире? Абсолютный ноль. Думаете, Сизиф беспокоился из-за того, что толкал камень?
Повеяло французской философией двадцатого века. Я утверждающе хмыкнул, Мария Семёновна продолжила:
– Отложи своё беспокойство. Набеспокоишься ещё. Какой ужас. Сегодня ты сидишь в тёплой столичной квартирке, а завтра ты уже невесть где попадаешь водоворот. Только в вашей ситуации абсурда мало, много порядка и закономерностей. Вы, кстати, кино не увлекаетесь? У нас вот обширная коллекция, стараемся пополнять. Много кассет есть. Нужно же нам здесь как-то коротать томные вечера.
– Спасибо, но сегодня я устал. Лучше не буду вам мешать и просто тихонечко отдохну в комнате. Надеюсь, скоро уже не буду доставлять вам никаких забот и быстренько уеду. Не могу избавиться от чувства стыда, – признался я.
– Что вы! Не каждый год у нас здесь новые люди бывают. Я всегда рада гостям. Оставайтесь столько, сколько потребуется. Отдыхайте.
После разговора, я помог убрать всё со стола, а потом поднялся в свою комнату и начал писать. Я не соврал, тело действительно ломит, усталость делает своё. Заметил сейчас в окне движущиеся к реке возле дома огоньки. Дело не моё, но делать тут нечего. Может, высунуть нос на веранду, да глянуть? Выйдет неплохая прогулка перед сном. Вернусь к записям позже.
Руки трясутся. Всё трясет. Я увидел то, что видеть не должен? Что это было? Куча людей возле реки с фонарями. Каждый порезал себе руку и пролил кровь в реку. Что это? Они до сих пор стоят там. Просто стоят, может, общаются. Это местная шутка какая? Чувствую, что сегодня я не усну. Сказать об этом никому не могу. Колотит от страха до сих пор, писать больше не могу
Мне всё же удалось уснуть. Собрание длилось довольно долго, я видел их даже из своего окна. Разошлись они где-то под полночь. Примерно в это же время ко мне в комнату пришёл молодой рыжий кот. Не знал, что в доме живёт ещё и кот. Он запрыгнул на мою кровать и улёгся под моим боком, мурлыкал, как трактор. Его мурчание немного успокоило меня. Вдруг я зря волнуюсь? Может, как-то завуалировано спросить обо всем Богдана Алексеевича? Не может быть, что в такой милой деревеньке происходит что-то непонятное и пугающее. Это слишком клишировано. Слышу, как Мария Семеновна зовёт меня на завтрак. Хочу уехать уже сегодня. Не могу так долго стеснять людей.
Нет, всё не может быть так. Только я успокоился и привёл нервы в порядок, как снова что-то происходит. Да что со мной такое? В какой момент я стал магнитом для всего самого странного, что может вообще произойти в нашей
