пабе. И все эти люди сидели сейчас в его зале за длинными деревянными столами.
В сарае Аннабель сняла с крючков два десятка тушек копченой сельди и разложила их на деревянном подносе. Подкинула щепок в коптильню и развесила новую партию, прислушиваясь к шуму. Только что было тихо, а сейчас забухтели голоса, взлетел визгливый тон старика Маклейна, заухал, как в бочку, Логан, двоюродный брат пропавшего Нэрна. Аннабель, качая головой, пошла утихомиривать бузотеров.
– Это пикты! – вопил, срываясь на фальцет, Маклейн.
– Да какие пикты? Ты совсем из ума выжил? – гудел в ответ Логан. – Пикты вымерли сотни лет назад. Ни одна тварь Божья не может жить так долго!
– Да? – взвился старик. – А я знаю, что есть черепахи, которые по двести лет живут! Представляешь? Родилась, когда Шотландия была независимой, и жива до сих пор!
– А ты откуда знаешь, Маклейн? У ее мамочки роды принимал?
– Так! – грозно прервала спор Аннабель. – Чего расшумелись?
Она водрузила в центр стола деревянную доску с копченой сельдью, и к ней потянулись мозолистые руки.
– Маклейн, старый дурак, байки травит, – ухмыльнулся Логан, умело разбирая рыбу пальцами.
– И ничего не байки, – обиженным голосом ответил старик. – Когда наши предки завоевали север, пикты, кто смог, сбежали на острова Фланнан. Зимой начался голод, выжили только самые сильные: семеро охотников и их предводитель. Как, думаешь, они зиму пережили?
– И как же? – ехидно осведомился Логан.
Старик склонился над столом, глядя на него исподлобья.
– Они сожрали всех: сначала собственных детей, потом жен! – сказал он, таинственно понизив голос.
– Дед, тебе книжки писать надо, фантазер, – расхохотался Логан. – Они тебе сами об этом рассказали?
Старик сверкнул глазами из-под кустистых бровей и ответил невозмутимо:
– Ну, конечно, не сами. Когда наши предки высадились на Эйлин-Море, они обнаружили только восьмерых здоровенных пиктов. Один из них был на голову выше самого высокого шотландца, хотя пикты, чтоб ты знал, племя низкорослое, вроде карликов или африканских пигмеев. А еще множество обглоданных костей: и мужских, и женских, и детских, а на костях – следы человеческих зубов. А посредине островка стояла пирамида, сложенная из черепов. Шотландский военачальник рассвирепел и приказал их всех убить. Семерых одолели, а восьмой, самый здоровый, отбивался до последнего. Два десятка воинов его пытались зарубить, а достать не могли. Оттеснили его на самый край утеса. Он понял, что отбиться не сможет. Посмотрел вниз, а там – пропасть, а на дне – камни. Нет спасения. Тогда он заревел нечеловеческим голосом, от воя его шотландские воины на шаг назад отступили, хоть и храбрые все были, и закаленные в боях. А он мечом обвел их и сказал: «За каждым приду, все служить мне будете!» – потом оттолкнулся и прыгнул. Кинулись шотландцы вперед, выглянули за край обрыва. Думали, там окровавленное тело на камнях, как… Ой, прости, Аннабель, упокой, Господь, его душу!
Старик торопливо перекрестился, но Аннабель только рукой махнула и поставила перед ним бутылку с настойкой.
– За счет заведения, помяните грешную душу раба Божьего Колина, – объявила она и ушла за стойку пересчитывать деньги.
– Так что там было, мистер Маклейн? – спросил молодой рыбак Хэмиш.
– Кого вы слушаете, – презрительно протянул Логан, разливая настойку по кружкам.
Остальные промолчали, всем хотелось узнать, что было дальше. Старик не торопясь отхлебнул настойки, занюхал селедочным хвостом, наслаждаясь редкой минутой всеобщего внимания.
– Ни-че-го! – сказал он, улыбаясь щербатым ртом. – Голые скалы и море. Но с этого дня начали пропадать воины, один за другим. Утром просыпаются – двух-трех нет, и ни тел, ни следов, ни беспорядка. Тогда шотландцы решили покинуть проклятый остров. Они погрузились на корабль и двинулись в Шотландию. В тот день на океан опустился такой густой туман, что руку вытяни – и пальцев не сосчитаешь. Прошли мимо Нэсса и пропали, а через месяц их корабль вынесло на скалы около Олдшормора. Корабль почти целый, вещи на месте, а людей нет. И ни крови, ни тел, вообще никаких следов, что на этом корабле кто-то был.
– И откуда же ты, Маклейн, можешь знать, что случилось тысячу лет назад во всех подробностях? Про черепа эти, про кости со следами человеческих зубов, про туман?
– Оттуда, – спокойно ответил старик. – У нас эту историю из поколения в поколение передают. Ты можешь сказать, что это просто легенда…
– Конечно, легенда, – фыркнул Логан.
– Ты, Логан, человек пришлый, в Мангерсте недавно, – подала голос Аннабель. – А у нас эту легенду не только знают, но и есть доказательства, что если не все, то многое в ней чистая правда.
Аннабель взяла с полки глиняную кружку и села рядом с Маклейном.
– Плесни и мне, – попросила хозяйка.
Старик не жалея набулькал ей настойки. Она сказала:
– Светлая память тебе, пьянчуга.
Перекрестилась, закатив глаза в потолок, и выпила залпом. Все, кто сидел за столом, последовали ее примеру.
– Лет пятнадцать назад, Логан, – продолжила она, вытирая выступившие то ли от горя, то ли от самогонки слезы, – сюда приехали археологи из Эдинбургского университета. На островах Фланнан они нашли могилу и в ней останки пары десятков людей вперемешку. Были там и женские кости, и детские. Самое удивительное, что черепа лежали отдельно, одной кучей. На костях и правда нашли следы зубов. Так что, Логан, не все, что говорится в легендах и сказках, – выдумка.
Логан открыл рот, чтоб возразить, но Аннабель прервала его взмахом руки, ненамного меньшей, чем у него самого.
– Что касается Хозяина… Ты можешь в него верить, можешь не верить, но лучше верь, чтобы не терять бдительность. Дон МакАртур тоже не верил, и старый Нэрн не верил, и где они сейчас? Шхуна Нэрна теперь принадлежит тебе. Так смотри, чтоб и судьбу его в наследство не получить.
– Острова Фланнан не зря наши предки называли «Семь охотников», – подхватил Маклейн. – Все потому, что Хозяин всегда отбирает себе семерых охотников, добывающих ему еду. Ровно столько, сколько убили шотландцы. И еще… – Старик замолчал, будто решая, говорить или нет. Посмотрел в уставившиеся на него глаза своих собутыльников и не удержался: – Я видел Дона МакАртура прошлой ночью.
Опустилась такая тишина, что стало слышно, как с края крыши падают капли. Все замерли, не донеся кружки до удивленно разинутых ртов.
Да, на дворе просвещенный двадцатый век, и где-то за проливом люди могут разговаривать друг с другом по проводам, дома освещают электрические лампочки, а по дорогам ездят экипажи без лошадей, но это там, в безопасной толчее цивилизации. Здесь, на пустынном северном острове, между человеком и природой нет защитных стен, и жизнь в Мангерсте мало отличается от жизни их далеких предков. Свет все так же дает огонь, повозку тянет лошадь, а расстояние между собеседниками ограничено остротой слуха и силой легких. Для жителей большой земли мангерстцы – суеверная деревенщина. Ну что ж, пусть
