молодого крепкого офицера и втайне надеялись, что Родина их не забыла, не списала в расход.
Глава 8
Великие думы. Предместья Новогрудка
Чем меньше та жертва, которую мы требуем от нашего противника, тем вероятно меньше будет его сопротивление. Но чем ничтожнее наши требования, тем слабее будет и наша подготовка.
Карл фон Клаузевиц
Сохатый еще раз осмотрел внутренности китайского броневичка и тяжело вздохнул. Даже карета частной Скорой не могла похвастаться подобным реанимационным набором.
— Ну как?
Серега, Вяткий волонтер довольно лыбился, оценивая реакцию фельдшера.
— Во вторую линию пойдет. Везти с перевязочной до медсанбата.
Лицо волонтера на раз вытянулось. Но опытному бойцу было все равно до его сантиментов. Главное на войне — эффективность!
— Да как так то?
— Серый, «Паляунич» его моментом догонит. И эта броня, — фельдшер постукал по кабине, — его не спасет. От мины спасет, от осколков снаряда, а от дрона нет. РЭБа на него почему не поставили?
— Так и не довезли.
— Вот в этом и беда. Одни не довезли, другие профукали, третьи пропили.
— Ты меня обидеть хочешь?
— Да мне посрать! Ты со своими поставщиками разбирайся.
Серега покраснел:
— Так это Державная контора, хрен чего с них стеребишь!
— Жалуйся в прокуратуру.
Волонтер подскочил.
— Ты серьезно?
— Вполне. Есть сроки, есть контракт. У тебя же в сети группа. Пусть каждый в личном кабинете жалобу оставит. Прокурорским придется жопу поднять.
Сергей смотрел уже более заинтересовано:
— И сработает?
— Не всегда, — хмыкнул Сохатый, — но тем пидарам хотя бы прилетит. Получишь моральное удовлетворение.
— Предпочитаю половое.
— Хватит дуться! Лучше найди мне квадроцикл. Мы его сами дооборудуем.
— Квадрик? Он же маленький!
— Двое подбитых вполне влезут. Зато быстрый и шустрый. Мы на него новую систему пеленгации летаков установим.
— Так-так?
Серый засуетился в нетерпении. Сохатый улыбнулся. Он уже знал, что этот вятский умелец тут же побежит в соседний цех. Все-таки это существенный плюс — ПВОшный «зонтик» над городом. Огромное облегчение для жителей Новогрудка, пять лет страдавшего от дальнобойных систем «змагарей». Стараниями еще имперской ВПК ПВО у росичей было лучшее в мире.
— Получилось, как парктронике. Сигнал, меняешь курс. У операторов «Паляуничей» крайне плохо с резкими поворотами.
— Слышал об этом. Но скорость у них зато приличная. Не убежишь.
— На этом, — Сохатый кивнул в сторону стоящего неподалеку спортивного мотоцикла, на котором он приехал, — можно.
— Сам опробовал?
Ополченец залыбился:
— Пришлось. Обосрался, но доехал.
— Годно. Достанем, через неделю привезем. А сейчас веди!
— Соха, тебе чай или кофе? — Гришаня возился на кухне, когда Сохатый вошел в дом. Здание принадлежало одному из известных ополченцев первой волны. Человеку не бедному, но любвеобильному. По этой причине имеющему несколько хат и квартир в городе. Здесь они обычно и останавливались во время командировок в тыл. Никаких комендачей и полицаев.
— Мне водки.
Тихий, до того спокойно грызущий свежую репу, тут же уставился на фельдшера.
— Ась?
— Тось. Махнул я китайский броневик на пять квадриков.
— Дело! — Гришаня только что не сплясал гопака. — Тогда я побежал?
— Куда? — остановил его республиканец, по обычаю небритый, с щедрой черной щетиной. — Сам схожу в подвал. Там у меня кедровка спрятана.
Гришаня тут же начал ловко, радостно пританцовывая сервировать стол. Пацан всегда был за любую движуху. Он поставил на газ сковородку, кинул туда домашних колбасок, затем нарезанных помидоров и щедро засыпал все нарубленной зеленью. На столе волшебным образом появились огурцы, домашний сыр и стаканы.
— Живем! — Тихий добавил к закусочному великолепию запотевшую литровую бутылку.
— Наш объемчик!
— Наша норма, Гришаня. Завтра дела.
Сохатый привычно начислил по стаканам до мерки. Взял с тарелки хрустящий огурчик и выдохнул:
— Ну, будем!
Все степенно выпили и начали неспешно закусывать. Тихий на удивление эстетично работал вилкой и ножом. Разве что последний был не столовый, а из тех, которыми режут горло. Гришаня зацепился глазами за его действия и попытался повторить. Сохатый заметил это и чуть не уронил огурец себе в стакан.
— Чай не в ресторане.
— И что? Культура — залог всего. Нет культуры, нет человека и общества.
Тихий для многих в роте был человеком загадкой. На вопросы о своем происхождении обычно отмалчивался. Но ощущалась в нем некая внутренняя сила. Хотя подобное для батальона «Парсы» было как раз делом заурядным. «Парсы» — самое первое добровольческое подразделение в Чернорусской республике. Они во многом и определили ход истории в этой провинции бывшей Империи. И люди сюда приезжали далеко не простые. Наверное, нигде больше было не найти такое количество философов и ученых на одно воинское подразделение.
— Это ты к чему, Тихий?
Сохатый разлил по стаканам доставленный с далекой Сибири напиток. У них появился свободный вечер, так почему бы и не провести его в душеспасительных беседах. Многие из тех, кого они потеряли, остались в памяти благодаря высказанным в такие приятные моменты мыслям. Людей нет, а идеи живут. Тем и жив человек!
— К тому, что мы здесь и сейчас острие культурного наследия Росичей. Мы жесткая квинтэссенция того мыслительного процесса, что идет в обществе. Питательный бульон для будущих свершений.
— Да ладно? Что и Гришаня у нас культура?
— А что сразу я? Я, между прочим, гигиену соблюдаю. Чище руки — тверже кал!
Мужчины прыснули, затем не сговариваясь выпили.
— Ты меня понял, фельдшер. В горниле войны исчезает все наносное. Мы обтрясаем с тела сгоревший к херам шлак, выходим из огня чище и добрее.
— Вот тут не понял.
Тихий ухмыльнулся. Его темные глаза лукаво блеснули.
— Тогда вспомни, как Сахара в огонь метнулся, чтобы котят спасти. И как потом их по ротам раздавал. Приговаривая, что коты счастье несут.
Гришаня колыхнулся. Его глаза уже заволокло алкоголем.
— Котиков трогать низзя. Что мы нелюди какие?
— И это сказал наш лучший снайпер. Ты сколько людей в небытие отправил, малец?
Юный еще по существу пацан разом замкнулся. Убийство человеков ни для кого даром не проходит. Особенно если ты видишь супротивника в прицел или, что еще хуже в упор. А они были разведкой и частенько работали именно так. Как ты забудешь хрип умирающего, которому ты только
