бюстгальтер, соски проглядывают сквозь ткань.
Я забираю бокал и опрокидываю его на ее обнаженный живот. Река течет в ее пупок, заставляя ее задыхаться.
— Клэй!
Я наклоняюсь над ней и прижимаюсь ртом к ее животу, высасывая шампанское. На вкус оно сладкое, смешанное с ней, и я хочу сравнить этот вкус с каждым другим дюймом ее тела.
Она прикусывает губу, ее лицо раскраснелось, когда она смотрит.
— Не двигайся, — приказываю я, спуская джинсы с ее бедер. Оставшийся клочок кружева подходит к ее бюстгальтеру и вызывает во мне новый вид дикости.
— Раздвинь ноги, Пинк. Я хочу десерт.
Она закусывает губу, но делает то, что я говорю. Я тянусь к фужеру с шампанским.
— Ты бы не…
Я подцепляю пальцем стринги и оттягиваю их в сторону, чтобы вылить шампанское на ее киску. Я провожу по ней пальцами, и липкость шампанского смешивается с ее возбуждением.
Я хочу высосать каждую каплю с ее кожи.
Мои глаза держат ее в плену, пока я опускаю свой рот.
Как только я лизнул ее, она выгнулась навстречу моему языку с придыханием.
— О Боже!
Ее пальцы вцепились в мои волосы, в ее хватке сквозит отчаяние.
Мы с моей невестой играем в то, что я опускаюсь на нее.
Я знаю, ей нравится, насколько я крупнее ее, и меня это тоже не раздражает.
То, как сильно я ее возбуждаю своими пальцами, то, как она извивается на мне, говорит мне о том, что я на правильном пути.
Я собираюсь выкинуть из ее прекрасной головы все, что было раньше.
В том, чтобы быть моей женой, есть свои плюсы.
Я буду напоминать ей о них всю гребаную ночь.
Я с удовольствием дразню ее языком, добавляю еще один палец, пока она не перестает терпеть.
— Черт побери, разве у нас нет стоп-слова? — прохрипела она.
— Ты хочешь, чтобы я остановился?
— Не смей.
Я отстраняюсь, чтобы одной рукой стянуть рубашку через голову. Она уже стягивает с меня треники.
Я кладу руку ей на голову и наклоняюсь над ней. Если я навалюсь всем весом на этот стол, он может сломаться. Но когда мой член оказывается между ее раздвинутых бедер, она чувствует себя чертовски хорошо, чтобы не напрягаться.
Я погружаюсь внутрь, и ощущение того, как ее тело принимает и сопротивляется одновременно, заставляет меня содрогнуться. Она тугая, скользкая и моя.
Я вхожу в нее долго и медленно, ритм заставляет нас обоих стонать. В свете ламп над головой в ее глазах пляшут золотые искры.
— Ты ощущаешься чертовски идеально, — бормочу я ей в горло.
Черт, я хочу только ее, вот так, часами.
Она выгибается навстречу моим губам, моему телу. Ее потребность подпитывает мою.
Я меняю угол наклона, чтобы добиться большего трения, и трусь о ее клитор, что, как я знаю, приводит ее в бешенство.
— О Боже, Клэй, — шепчет она.
Я ухмыляюсь ей в плечо. Мои губы касаются ее кожи, и я вдыхаю ее запах, запах нас вместе.
Город по ту сторону окон кухни — это миллион цветных точек, горы невидимы в слабом свете. Все, что меня волнует, — это то, что происходит здесь.
Нова задыхается, приближаясь к невидимой грани, о которой я знаю по ее звукам, по ее ощущениям, по тому, как ее пальцы впиваются в мои плечи.
Она прижимается ко мне, ее ключицы влажные от пота, когда она выгибается, закрыв глаза от удовольствия.
Смотреть, как она кончает, — это слишком. Я никак не могу стать свидетелем того, как она вот так отдается мне, не отвечая взаимностью. Это все равно что просить мужчину не дышать.
Мои мышцы сжимаются, и я кончаю в нее, выплескивая последние остатки своей потребности.
— Это самое веселое, что у меня было за этим столом сегодня вечером, — говорит она, когда мы снова можем говорить.
Я отстраняюсь на дюйм, чтобы посмотреть на нее, самодовольный. — Только сегодня?
Ее пальцы проходят по моей руке. — Давай останемся здесь на минутку.
Я притягиваю ее к себе так, что наша потная кожа оказывается вровень.
— Как прошла тренировка? — спрашивает она.
Я думаю о мэре, который зашел поговорить с Джеймсом. Об отсутствии прогресса в поиске идеального дома.
— Не так хорошо, как сейчас, — честно отвечаю я.
Ее губы изгибаются, и я клянусь, что каждый раз вижу свое счастье на лице этой женщины.
— Сегодня вечером мы должны заняться планированием свадьбы, — пробормотала Нова.
Я прижимаюсь к ее шее. — Именно этим мы и займемся.
— И что ты думаешь? — Подозрение заставляет ее отступить.
— Я планирую нашу брачную ночь.
В следующем раунде я переворачиваю ее на спину.
9
КЛЭЙ
Четыре дня до свадьбы
— Иди напролом. Как лев. Тигр. Акула.
Страстные просьбы звучат странно сухо с британским акцентом фотографа.
На мне форма и обувь «Кодиакс», но поля нет, только установка, мигающая белым и золотым светом над нашей мини-сеткой в подвальной студии на стадионе.
— Быстрее, — призывает он, пока его вспышка щелкает. — Теперь повернись. Я хочу больше этих диких татуировок.
Я бросаю взгляд в сторону Хлои, которая склонилась над своим iPad в одном из углов и борется с желанием закатить глаза.
Эта съемка была поздно добавлена в мой календарь. Хотя у нас обычно есть свои обязательства перед командой в начале сезона, это было нежелательным отвлечением.
Не в последнюю очередь потому, что что-то гложет Нову.
Прикосновения к ней прошлой ночью — обнимая ее, давая нам обоим разрядку — сняли напряжение физически, но даже когда мы заснули, она не была полностью расслаблена.
Появление моих родителей рано и без предупреждения стало сюрпризом. Я напомнил невесте, что она не обязана угождать им, особенно учитывая, что она с головой погрузилась в планирование свадьбы, которая должна была быть простой и тихой.
Вспомнив слова Кэт, сегодня утром я написал маме, чтобы напомнить ей о необходимости быть вежливой с Новой. Она пообещала, что сделает это, и настаивала на том, что все недомолвки прошлой ночи были лишь моим воображением.
— Сколько еще? — спрашиваю я Хлою, принимая агрессивную позу, поворачиваясь боком к камере, сжимая кулаки.
Щелк-щелк. Щелк-щелк.
Ее глаза не отрываются от телефона. — Двадцать минут?
Я сказал Нове, что закончу к середине утра и буду готов помочь с любыми свадебными делами до конца дня. Уже почти обед.
— Кто после меня? — Может, я смогу отбивать чечетку быстрее, если следующий игрок Кодиакс будет готов к работе.
— Никто.
Я мгновенно выпрямляюсь. — Хло, что ты мне не говоришь?
Она поднимает брови, ее
