журналиста.
… Семья Вертинских зверски убита в четвертом блоке оранжереи…
Чудом выжил единственный член семьи – Нортис Вертинский. Управляющий ИскИн города вовремя остановил конвейер и тем самым спас Нортису Вертинскому жизнь…
Полученные невинным ребенком ранения ужасают даже привыкших ко всему опытных врачей. Хирургическое отделение восьмого сектора самоотверженно борется за жизнь Нортиса!
Семилетний мальчик остался круглой сиротой…
Пятеро неизвестных совершили разбойное нападение на мирно работающих биологов…
Полиция отказывается предоставить журналистам видеозаписи с камер наблюдения. Начальник полиции Андерсон дал короткое интервью и сообщил, что преступники скрыли лица масками. Скорей всего их привлекла красота Елены Вертинской – верной жены и любящей матери. Полиция подозревает выходцев из Двенадцатого сектора – как подчеркнул мистер Андерсон, внешний сектор будет подвергнут жесткой проверке и тотальному обыску! Виновные будут обязательно найдены и наказаны по всей строгости законов Астероид-Сити! Им не скрыться от правосудия!
Спустя полчаса Марлин закрыла окно обозревателя и отключилась от инфо-сети. Теперь странное поведение Нортиса стало более чем ясным и логичным. Девушка просмотрела все результаты поиска по делу Вертинских и последняя попавшаяся ей газетная заметка начиналась пессимистичным заголовком: «Дело об убийстве семьи Вертинских сдано в архив».
Убийц так и не нашли.
Население города выразило громкое недовольство бездействием и некомпетентностью полиции и, как это всегда бывает, быстро успокоилось и переключилось на более свежие городские происшествия случающиеся одно за другим.
О Вертинских и их убийцах не забыл только один человек – жестоко искалеченный ребенок, единственный выживший в кровавой бойне, но дорого заплативший за эту привилегию – он отдал ноги, руку, глаз, часть органов, ему изуродовало лицо.
- Что же ты задумал, Нортис? – задумчиво пробормотала Марлин – Что же ты задумал?
10
Когда Нортис пришел в себя, он с облегчением обнаружил, что снова видит – глазной имплантат был установлен и действовал. Осторожно поводив головой, юноша убедился, что глазной имплантат хорошо захватывал «картинку» и, не задерживая, передавал ее по нервным окончаниям в мозг. Детализация более чем удовлетворительна. Единственным недостатком новых «глаз» Нортиса была монохромность. Теперь он видел все в тусклом зеленом цвете, но на это неудобство калеке было наплевать. Уже долгие годы его не радуют краски окружающего мира. Во-первых, ярких цветов попросту не было в сиротском приюте, предпочитающем практичные черные и серые цвета. А во-вторых он давно не обращает внимания на какие-либо цвета. Разве что за исключением красного – цвета пролитой крови.
Заметив, что парень пришел в себя после наркоза, девушка наклонилась над ним и участливо спросила:
- Как ты?
- Неплохо – непослушными губами просипел Нортис – Я снова вижу. Значит, Люмбери вернулся.
- Ну конечно вернулся – послышался слащавый голос доктора – За кого вы меня принимаете, молодой человек? Я честный доктор, всегда выполняющий свои обязательства!
- Ага – усмехнулась девушка – А еще здесь остался твой драгоценный робот хирург.
- Не будем спорить – отмахнулся Люмбери, не отрываясь от выдвинутой из корпуса робота сенсорной клавиатуры – Как вы себя чувствуете?
- Неплохо – повторил Нортис – Имплантат работает.
- И должен заметить – великолепно работает! Доктор Люмбери всегда делает работу на совесть! Думаю, про функциональность второго имплантата можно не спрашивать – все показатели в норме, устройство откликается на запросы тестера, конфликта и отторжения не обнаружено.
- Второй? – удивленно переспросил Нортис и тут же закашлялся – за долгие часы сна гортань пересохла и почти не слушалась.
Марлин поспешно поднесла к его рту тубу, и пока он маленькими глотками пил воду, пояснила:
- Тебе уже удалили сердце. Теперь ты работаешь на другом моторе – Марлин указала на обнаженную грудь юноши.
Опустив, Нортис увидел проходящий по его грудной клетке шов. Еще через миг он с ужасом понял, что края раны не зашиты, а лишь небрежно скреплены несколькими скобками и густо залиты прозрачным медицинским гелем. При каждом вдохе шов расходился, казалось, края глубокого разреза вот-вот раскроются.
- О, Господи – судорожно прошептал Нортис и непроизвольно дернулся – О, Господи.
Медицинский робот пронзительно запищал, на панели тревожно зажглось несколько желтых индикаторов. Уставившись на заполненный медицинскими показателями экран, Люмбери озабоченно пробормотал:
- Что такое? Ага… Выброс адреналина в кровь, вырос уровень тестостерона…
Проворные пальцы доктора забегали по клавиатуре, по пластиковым трубкам в вены Нортиса устремилась доза успокаивающего лекарства. Когда на панели робота вновь зажглись зеленые огни, доктор повернулся к калеке и удивленно спросил:
- В чем дело молодой человек? Нет причин для волнения – все имплантаты функционируют нормально. Отторжения не наблюдается. У доброго доктора все под контролем.
- Почему шов открыт? – тихо спросил Нортис, стараясь не смотреть на развороченную грудь. Он не боялся крови, но новые раны напомнили ему о давно залеченных старых повреждениях десятилетней давности. Старая психическая травма дала о себе знать выбросом гормонов и зарождающейся паникой живого существа однажды уже понявшего, что его еще недавно здоровое тело превратилось в жалкий искалеченный огрызок, переполненный нескончаемой болью.
- Рано зашивать рану – пояснил Люмбери – Дело не закончено – чуть придешь в себя, мы приступим к извлечению остальных органов и замене их на имплантаты. У нас впереди много работы, господин Нортис. Очень, очень много работы для старого доброго доктора Люмбери…
- Доктор! – прервал чуть пришедший в себя Нортис излияния Люмбери – Что насчет протеза для правой руки?
- Не надо спешки, молодой человек. Внешние модификации мы произведем позже. Для начала надо убедиться, что все внутренние имплантаты прижились и главное – взаимодействуют друг с другом. Протез уже со мной, вот в этом милом контейнере – доктор указал пальцем на пластиковый контейнер, небрежно поставленный у самой двери.
- Хорошо – сдавшись, выдохнул Нортис – Чего мы ждем?
Открытая рана на груди нервировала, он жаждал поскорее закончить операции. Теперь, когда он знал, что в его груди больше не бьется сердце, ему почему-то стало очень не хватать этого повседневного ритмичного стука…. Безимпульсный имплантат работал бесшумно. На месте, где раньше трепетало сердце, беззвучно крутились две роторные помпы, гоня кровь по венам и артериям.
- Надо отойти от наркоза – пояснил Люмбери – Ведь мы не хотим остаться в мире грез навсегда? Если ты не проснешься, боюсь,
