теперь я устала. Как бы я хотела, чтобы у меня был Антон. Я хотела бы найти его и сказать ему, что сожалею о том, что была испорченной девчонкой.
Но это значит, что мне придется уехать.
Мысль о том, что я потеряю все, что у меня было с Кириллом, заставляет мое сердце обливаться кровью. Но также как и мысль о потере моей семьи.
Мою цель.
Причина, по которой я притворяюсь представителем другого пола.
Как справиться с тем, что тебя разорвали на части? Как собрать себя воедино после сорока восьми часов ада?
— Саш.
Я вытираю уголок глаза и поворачиваюсь лицом к Максиму, которого сопровождает Юрий.
Увидев их снова, во мне просыпаются все эмоции. Хочется обнять их и заплакать, но это было бы странно.
Максим сжимает мое плечо.
— Ты в порядке?
Я киваю.
— Это Босс пострадал, а не я.
— Мы не имеем в виду физическую боль, Саша. — Юрий скрещивает руки и прислоняется к дереву рядом со мной. — Любой может увидеть, что этот инцидент повлиял на тебя как психически, так и эмоционально.
У меня в горле сжимается ком, и мне приходится несколько раз сглотнуть, прежде чем я могу говорить.
— Я в порядке.
— Лжец, лжец. — Максим дразняще шлепает меня по руке. — Тебе не нужно вести себя так решительно.
— Неужели я настолько очевидный? — спрашиваю я тоненьким голосом.
Максим морщится.
— Это написано у тебя на лице. Все знают, как ты близок с Боссом, так что, конечно, ты будешь так переживать.
— Что случилось? — Юрий спрашивает успокаивающим тоном.
Я качаю головой.
— Пусть он сам расскажет.
— Почему ты не можешь рассказать нам? — брови Максима сошлись.
Потому что вы меня возненавидите и, возможно, убьете раньше, чем Кирилл успеет это сделать.
— Виктор упомянул, что Босс был ранен из-за тебя, — продолжает Юрий, когда я молчу. — Мы знаем, что это еще не все.
— Да! Ты бы ни за что не причинил вреда Боссу. — Максим притягивает меня к себе за плечо. — Все знают, что Виктор — засранец. Не обращай на него внимания.
Но на этот раз Виктор прав.
Все случилось из-за меня, и сейчас я нахожусь в той неопределенной фазе, когда понятия не имею, что будет дальше.
Кирилл может убить меня, насколько я знаю.
Но я все равно не уйду, пока не найду ответы на вопросы о смерти моей семьи.
И, надеюсь, прощения Кирилла. Каким бы невозможным это ни казалось.
Глава 5
Кирилл
Несмотря на все мои усилия, я продолжаю засыпать и терять сознание.
Чем больше я держусь за проблеск света, тем глубже проваливаюсь в яму тьмы.
Эта ситуация ничем не отличается от игры против моего тела и очевидного проигрыша.
Неважно, насколько силен мозг. Если тело не может идти в ногу со временем, то все усилия пропадают впустую.
Временами я думаю о том, чтобы просто закрыть глаза и больше никогда их не открывать, но потом вспоминаю, что у меня так много дел, слишком много мест, куда нужно пойти, и незаконченных миссий.
Я вспоминаю обещание, которое дал более слабой и молодой версии себя.
Мы больше никогда не будем слабыми. Мы будем настолько сильны, что никто не сможет до нас добраться.
И я обязан сдержать это обещание и никогда больше не падать в яму безнадежности.
Если ты низок, тебя будут топтать и приказывать, но если ты высок... никто не посмеет посмотреть тебе в глаза.
И я никогда, никогда больше не опущусь так низко.
Не знаю, сколько времени мне понадобилось, но я сумел открыть глаза и не почувствовал необходимости почти сразу же снова погрузиться в дрему.
Мое окружение медленно приходит в размытый фокус. Белые стены, запах антисептика и знакомый аромат... лаванды?
— Кирилл! — хрупкий голос моей сестры звучит так, словно он погрузился под воду.
В ушах звенит, как будто я застрял в последствиях жестокой бомбардировки, но я борюсь с желанием сдаться и заставляю себя прищуриться. В поле зрения появляется маленькое личико Карины, грязное от слез, с красным носом и надутыми губами, вероятно, от того, что она так много кусает их, когда волнуется.
— Ты меня слышишь? Ты в порядке? Виктор! Вызови врача. Он опять проснулся!
Слово снова подтверждает, что я, на самом деле, был в сознание и выходил из него. Сколько времени я потерял в этой крайне неудобной ситуации? Хуже того, сколько времени я буду продолжать теряться, чтобы снова полностью функциональным?
Мягкие руки сжимают мои, а Карина гладит их и пачкает своими слезами.
— Я так волновалась. Я не могла спать и наблюдала за тобой каждую ночь и... и... я даже... даже проделала весь этот путь сюда. Если бы ты умер, я бы убила тебя!
Я улыбаюсь, но это движение вызывает пульсирующую боль в груди. Я кашляю, и это почти заставляет меня выпустить кишки.
Черт.
Меня действительно ударили в сердце, не так ли?
— Ой, Кирюша. — Анна берет меня за другую руку, ее глаза красные, лицо осунулось, когда она мягкой ладонью зачесывает мои волосы назад. — Тебе что-нибудь нужно?
Мне действительно что-то нужно, но она не та, кто может мне это принести, поэтому я качаю головой.
Она продолжает гладить мои волосы и гладит меня по лицу, на веках у нее слезы. Если бы кто-нибудь наблюдал за этой сценой, он бы подумал, что Анна — моя мать. Неважно, что у нас разный цвет кожи или что она меня не рожала. Эта женщина дала мне больше ласки, чем моя настоящая мать, которая, вероятно, в данный момент совершает сатанинские ритуалы, молясь о моей смерти.
Приходит врач и помогает мне сесть. Он делает несколько тестов и упражнения на развитие речи, памяти и подвижности. Все это время Анна, Карина, Виктор и почти все мои охранники стоят у входа в палату и наблюдают за происходящим.
Идиоты покидают свои места, чтобы стать зрителями совершенно скучного шоу.
После того, как врач заканчивает осмотр, он сообщает хорошие новости. Осколки, попавшие в мое сердце, не повредили его, и за те пять дней, что я провел в бессознательном состоянии, я восстановился.
В ближайшие две недели мне не следует напрягаться. Мне нужны постоянные осмотры, и нет ничего удивительного в том, что пулевые раны рубцуются.
Мои люди в основном спорят,
