не хочу тебя видеть, никогда!
Я бросаюсь к колодцу и смотрю вниз. Ничего не видно, сплошная чернота. Слишком глубоко, я не могу ничего разглядеть. Слёзы текут у меня из глаз.
Уорнер склабится и, пятясь, отворачивается от нас:
– До скорого, неудачницы. – Он выходит на тропу и скрывается в сумерках.
Рози что-то кричит в его удаляющуюся спину, но у меня звенит в ушах, и я не могу разобрать слов. Как я могла такое допустить?! Медальон был так близко!
Уголёк подбегает ко мне и, мяукая, трётся о мои щиколотки. Я беру его на руки.
По поляне проносится холодный ветер, по спине бегут мурашки. Я крепче прижимаю к себе Уголька и поворачиваюсь к Рози.
– Лаванда, ты в порядке? – Она встревоженно смотрит на меня – и не замечает, как что-то мелькает в тени у неё за спиной.
Я хватаю её за руку, притягиваю к себе и разворачиваю в другую сторону.
– Что ты… – Рози не договаривает и замирает с раскрытым ртом.
Полупрозрачная молодая женщина со свисающими космами чёрных волос материализуется перед нами и издаёт жуткий вопль.
Рози сжимает мою руку, не в силах оторвать глаз от призрака.
Я стою как вкопанная, от страха меня парализовало. Уголёк, расцарапав мне руки, спрыгивает на землю и бежит к призраку. Эмма, или кто она там, наклоняется и гладит его по спине – и почему-то этот жест кажется мне до странности знакомым.
Призрак отводит с лица волосы и смотрит мне прямо в глаза:
– Лаванда.
У меня подкашиваются ноги. Я узнаю этот голос, который разносится на ветру, узнаю эти длинные чёрные волосы и даже длинную, до земли, юбку.
Это точно не Эмма.
Глава одиннадцатая
Я вспоминаю фотографию бабушки в молодости, которая стоит на мамином комоде: гладкая кожа, густые чёрные волосы и яркие карие глаза – точно такие же, как у призрака, который смотрит на меня сейчас.
Бабушка! Я подавляю всхлип.
Она плывёт вперёд, точно подхваченная невидимым течением, и останавливается прямо передо мной. Уголёк мягко ступает рядом с ней, не сводя глаз со своей призрачной хозяйки. Я чувствую, как гулко колотится моё сердце. Так вот зачем он постоянно сюда убегал: чтобы повидаться с ней!
У меня перехватывает дыхание. Вблизи она совсем не страшная. Её лицо спокойно, а из-за тёмных кругов под глазами она выглядит скорее уставшей, чем жуткой. Она тянет ко мне руку, будто хочет заправить мне волосы за ухо, но прозрачные пальцы проходят сквозь лавандовую прядь, не коснувшись её.
Я громко всхлипываю:
– Прости меня, пожалуйста. Я не хотела терять твой медальон. И бросать тебя совсем одну.
Бабушка улыбается мне доброй улыбкой, и на левой щеке у неё появляется знакомая ямочка. Её тихий голос похож на дуновение ветра:
– Всё хорошо, Лаванда.
Мне становится теплее на сердце. Это трудно объяснить, но от бабушки исходит аура спокойствия и умиротворения. Я чувствую покалывание в груди. Ну вот, снова я думаю как мама.
– Но почему ты всё ещё здесь? Если ты не разочаровалась во мне, какие у тебя тут незавершённые дела?
Я с удивлением смотрю, как бабушка поворачивается к Рози и с понимающей улыбкой похлопывает её по руке, хотя и не может к ней по-настоящему прикоснуться.
Рози дрожит и потирает руку:
– Кажется, она мной довольна.
Бабушка беззвучно хлопает в ладоши.
Я толкаю Рози локтем:
– Ты отделалась от Уорнера.
Рози хихикает, а бабушка в немом ликовании вскидывает руки над головой, и до меня доносится её голос, ещё более тихий, чем прежде:
– Теперь ты в безопасности.
Начиная что-то понимать, я смотрю на призрак своей бабушки:
– Ты осталась ради Рози. Ты беспокоилась за неё.
Бабушка кивает и, мерцая, переводит взгляд с Рози на меня. Потом пожимает плечами и поднимает ладони к небу:
– В итоге моя помощь ей не потребовалась. – Прозрачная рука касается моей щеки, и её прикосновение ощущается как дуновение ветра.
– Я люблю тебя, бабушка. – Слова застревают у меня в горле, мне с трудом удаётся их произнести.
Белый свет окутывает бабушку, и она постепенно растворяется в нём:
– Я тоже люблю тебя, Лаванда. Как и тебя, Рози. – Подмигнув, она исчезает, оставив после себя мягкий сгусток света, который тоже вскоре рассеивается.
Уголёк сидит на траве в том месте, где она только что стояла – или всё-таки правильнее будет «парила»? – и смотрит вверх, тоненько мяукая, точно маленький котёнок.
Слеза скатывается по моей щеке.
– Лаванда… – раздаётся у меня в ушах бабушкин шёпот. Слова звучат так тихо, что я едва их разбираю. – Загляни в колодец.
Мы с Рози переглядываемся.
– Ты это слышала? – спрашивает Рози.
Я киваю, и мы обе подбегаем к колодцу. Я свечу фонариком во тьму и вижу, как блестит что-то серебристое. Я не могу поверить своим глазам. Со временем каменная кладка перестала быть ровной, камни сдвинулись, образовав тут и там небольшие уступы и углубления, и медальон, зацепившись за один такой сместившийся камень, каким-то чудом повис всего в нескольких футах от края.
Я передаю Рози фонарик, и она светит на медальон, а свободной рукой хватает меня за футболку:
– Осторожнее.
Ухватившись за стенку колодца одной рукой, я задерживаю дыхание и тянусь как можно дальше. Мои пальцы касаются серебряной цепочки. Медальон раскачивается, и на миг мне кажется, что всё потеряно и я его упустила. Я снова хватаюсь за цепочку, стягиваю её с камня и сползаю с колодца, держа медальон в руке.
Рози издаёт победный клич и лупит кулаком по воздуху:
– Получилось!
Дрожащими пальцами я открываю крышку и вижу фотографию моих бабушки и дедушки, они смотрят прямо на меня. На долю секунды мне показалось, что бабушка мне подмигнула.
Уголёк подбегает ко мне, мяукает и трётся о ногу.
Я аккуратно кладу медальон в карман, беру Уголька на руки и поворачиваюсь к Рози:
– Пойдём домой, пока я снова его не потеряла.
– Я почему-то думаю, что теперь твой медальон никуда не денется. – Рози поднимает с земли разбитый термометр и бросает на меня несчастный взгляд. – А вот эта штука точно испорчена. Экран треснул.
– Мне очень жаль, Рози, – говорю я. – Мы найдём другой.
Рози вздыхает, запихивает сломанный прибор в задний карман и освещает нам тропу. Мы идём обратно, я по-прежнему крепко прижимаю к себе Уголька. Рози искоса поглядывает на меня:
– Получается, всё было на самом деле? Мы видели призрак твоей бабушки?
При воспоминании о встрече с привидением сердце у меня начинает колотиться сильнее:
– Думаю, да.
Губы Рози растягиваются в широкой улыбке:
– Надо взять у твоей мамы доску Уиджа, принести её ко
