брови.
– А я ору? – удивился Костров, помня, что еще секунду назад не мог ни шевелиться, ни дышать – только падать.
– Уже нет, – хмыкнул Волкогонов.
– А ты… А я… А что вообще сейчас было?
– Ты, Василь Иваныч, попросил меня объяснить, что это за место, и вдруг посреди моего монолога завопил: «Стой! Не надо! Пожалуйста!» – и все в таком духе.
Машинист сбивчиво объяснил, что с ним сейчас произошло.
– Решил, что у меня крыша поехала, а то и вовсе помер и лечу в адское пекло, – резюмировал он.
– По крайней мере, теперь я определенно знаю, где мы с тобой оказались. – Волкогонов хлопнул товарища по плечу. – В этом лесу полно подобных ловушек, но они совершенно безопасны для здоровья, хотя и малоприятны.
– Для здоровья? А для психики?! – возмутился Костров. – Ты бы себя видел! – Он попытался жестами проиллюстрировать свои слова: – У тебя лицо вот отсюда вот так съехало!
– Забавно было бы такое увидеть.
– Ничего забавного, – мрачно возразил машинист. – Я думал, что умом тронулся.
– Ты ведь сам захотел пройти по маршруту, – напомнил Волкогонов, – так что будь добр дойти до самого конца. Тут, знаешь ли, нельзя повернуть назад, если тебе не понравилось.
– Да я не жалуюсь, – взял себя в руки машинист. – Просто… я как-то слишком эмоционально это воспринял. И для мозгов встряска нешуточная.
– Это нормально.
– Давай побыстрее пройдем этот лес, – забеспокоился «турист», – мне не по нраву такие метаморфозы с пространством.
– Да без проблем. – Волкогонов улыбнулся, чтобы приободрить спутника, сделал шаг вперед и провалился под землю, мигом оказавшись в яме, заполненной водой.
«Вот тебе и без проблем», – зло подумал про себя Волкогонов, окунувшись с головой. Он посмотрел наверх, полагая, что увидит бликующую поверхность воды, а над ней – дыру, через которую его угораздило провалиться. Но вместо поверхности над ним оказался земляной дерн – словно лед, сковавший озеро, без единого намека на проход. Легкие начали гореть от недостатка кислорода, мгновенно намокшая одежда потянула его вниз.
Вокруг все было таким светлым, будто он тонул не под землей, а в южном море, над которым в самом зените торчит яркое солнце. Он попытался плыть, однако руки его не слушались, он медленно опускался на дно. Чем ближе оно становилось, тем отчетливее проступало то, что находилось в самой пучине. И это были не камни или песок – это были самые настоящие утопленники. Они рядами лежали на глубине, сложенные так аккуратно, словно над их позами кто-то намеренно поколдовал. Глаза покойников пристально смотрели на Волкогонова, и в них можно было запросто прочесть желание поделиться с новичком историей своей погибели. Он понимал, что вскоре займет свое место рядом с ними, поэтому сделал отчаянную попытку изменить направление движения, но стоило ему начать сопротивляться, как тотчас чьи-то холодные руки вцепились в его лодыжки и потащили вниз. Мгновенно десятки рук ухватились за одежду и стали тянуть к себе, не желая выпускать добычу. Волкогонов отчаянно пытался вырваться, но хлебнул воды и осознал, что прямо сейчас утонет. Сдавшись, он сомкнул веки и стал медленно опускаться на дно, страхуемый руками мертвых. Но стоило спине коснуться тверди, как глаза его открылись, и он обнаружил над собой Кострова, который отчаянно хлестал его по щекам и кричал, чтобы тот немедленно очнулся.
Машинист в очередной раз замахнулся, чтобы отвесить оплеуху, но Волкогонов предостерегающе вскрикнул, отчего старик отпрянул и плюхнулся на задницу. Потом бодро подскочил и принялся обрадованно трепать товарища за плечи:
– Живой, чертяка! Я уж думал, тебе хана!
– Как ты меня вытащил из воды?
– Из какой воды? – озадачился Василий Иванович. – Ты просто остановился и начал махать руками, будто хотел взлететь, а потом вообще замер и перестал дышать.
– Мне почудилось, что я утонул…
– Давай-ка сваливать отсюда. А то мы так и будем попадать в эти бесконечные ловушки.
– Самое неприятное, что они невидимые. – Волкогонов на всякий случай провел руками по одежде: ну да, совершенно сухая. Значит, и впрямь не было никакой ямы с водой, никаких мертвецов на дне и горящих от недостатка воздуха легких.
* * *
Хотя теперь проводник тщательно выбирал направление и внимательно просматривал дорогу на несколько метров вперед, он вполне отдавал себе отчет, что вряд ли сможет обойти скрытые аномалии, которые невозможно определить. Костров старался идти за проводником шаг в шаг и точно так же перепрыгивал с кочки на кочку, воображая, что это спасет его от повторного попадания в ловушку.
Лес казался вполне обычным: высокие ели с остро пахнущими шишками, земля, усыпанная старой пожелтевшей хвоей, и редкий подлесок, перемежающийся зарослями неизвестного безлистого кустарника.
Через час блужданий они выбрались на простор, но представшее их взору зрелище скорее удивило обоих, чем позволило вздохнуть с облегчением. Да и как тут вздохнешь, если повсюду – жуткий смрад и запах гниения?
– Это что? Свалка?! – Машинист не мог поверить своим глазам, стоя на краю огромного мусорного полигона, где неприступными горами высился самый разнообразный хлам, копившийся здесь годами, если не десятилетиями.
– Похоже на то. – Волкогонов поморщился, когда очередное дуновение ветерка донесло до его обоняния неприятный запах. Его все больше настораживали метаморфозы, происходившие с «Вяткой»: метро, свалка… Похоже, Территория глобально перестраивала себя, и он чувствовал себя настоящим новичком, каждый раз попадая в совершенно новое место, о котором даже не слышал от коллег. С квартирой и женой Кострова хотя бы понятно – «Вятка» выудила информацию о них из памяти машиниста. Недавние и болезненные личные воспоминания – они всегда на поверхности, их легче подцепить из сознания или подсознания «туриста», с их помощью проще манипулировать незваным гостем. Но при чем тут метрополитен и мусорка?!
– Не хочу показаться невежливым, – обратился он к Кострову, – но мне нужно узнать одну важную деталь.
– Какую? – настороженно уточнил Василий Иванович.
– Там, на Большой земле, ты когда-нибудь видел нечто подобное?
– Ну… если только по телевизору, – промямлил Костров, ковыряясь в своей памяти.
– То есть тебя ни с чем похожим ничего не связывает? Ладно. Будем надеяться, что это просто капризы Территории, – проговорил в сторону проводник.
Между многочисленными горами мусора вилась грунтовая дорога. На одной из куч высился старый ржавый бульдозер с огромным, словно в молитве задранным вверх ковшом – будто ожидая, что бог всех железяк вознесет его прямо на небеса.
Здесь стояла такая вонь, что стало щипать глаза, и Волкогонов снова подумал о противогазе, но решил, что тот может пригодиться позже, когда среда окажется реально опасной для здоровья. По крайней мере, если это обычная свалка, то здесь ничего
