Алена не пользовалась.
Она заглянула между зеркалом и стеной и вдруг обнаружила, что зеркало служит дверцей. Осторожно потянув зеркало на себя, Алена открыла приличных размеров холодильник, и у нее зарябило в глазах от количества пузырьков, баночек, спреев, гелей, патчей, масок и приборов, чье назначение она не смогла определить. Названия, по большей части, ничего ей не говорили. Глаз зацепился за парочку известных люксовых брендов, но, судя по тому, что они были задвинуты далеко, к любимым они не относились. Изабелла явно отдавала предпочтение серии пронзительно-синего цвета с серебристой отделкой.
Впрочем, косметика Алену мало интересовала. Осторожно взяв немного крема из одной из баночек и быстро намазав его на лицо, она закрыла дверцу и вышла из ванной. Надо добраться до чемодана и переодеться.
Комната, в которой ее разместила Изабелла Максимовна, была воплотившейся девичьей мечтой. Идеальный баланс розового и серого, без приторности и сладости, но с нежностью и хрупкостью. Мебель явно сделана на заказ, на полу пушистый серый ковер.
К моменту, когда Алена зашла в комнату, вся ее одежда уже была развешана в шкафу и разложена в комоде. Внезапно девушку обдало жаром – неужели Изабелла видела ее скромное белье и одежду, которую она периодически сама перешивала и чинила? Алена вдруг отчетливо поняла, что не хочет казаться в глазах Изабеллы Максимовны бедной родственницей. Ей показалось, что так она предает маму, которая сбежала из этого богатого дома, чтобы построить собственную, лучшую жизнь, но ей это не удалось. Интересно, эта комната была маминой?
Алена огляделась по сторонам, но ничего, что намекало бы на прошлую хозяйку, не обнаружила. Никаких фотографий. На стенах несколько картин, пейзажи на тему рассветов – на холстах преобладали алые, охровые и размытые молочные оттенки рассветного летнего утра. Больше ничего.
На постели Алена обнаружила новенькую шелковую пижаму нежно-розового цвета. Девушка решительно отодвинула ее в сторону – хватит того, что она унижается, прося о помощи эту женщину, – подарки она принимать не намерена. Прошло то время, когда бабушка могла баловать внучку. Изабелла свою возможность упустила.
Алена натянула собственную хлопковую футболку и шорты и нырнула в постель. Девушка думала отдохнуть пару часов, чтобы в голове немного прояснилось, но усталость уволокла ее в черную дыру, из которой она смогла вынырнуть лишь на следующее утро.
Проснулась она от запахов, которые с трудом могла определить. Что-то невообразимо аппетитное и сложное. Чувствуя себя отдохнувшей и готовой к встрече с монстром, Алена нырнула в ванную, быстро умылась и переплела волосы в свежую косу. А затем направилась на кухню, где стол уже был накрыт к завтраку.
Кухня потрясала воображение, Алена снова очутилась внутри журнала. Темно-зеленый массивный гарнитур, большой остров посередине, над которым висели живописные медные кастрюли и ковшики. Пол выложен темным натуральным камнем, приятно холодившим ноги. Алена не увидела холодильника и другой кухонной техники, но подозревала, что вся она спрятана под гладкими дубовыми фасадами, выкрашенными в глубокий оттенок зеленого.
Небольшой круглый стол, стоящий под распахнутым окном, выходящим в зеленый двор, был накрыт по всем правилам. Тонкая скатерть, красочные тарелки, украшенные бледными розами, серебряный кофейник и сахарница, аккуратно нарезанный хрустящий хлеб в плетеной корзинке, рядом стаканы со свежевыжатым соком.
– Вы что, блогер? – не выдержала Алена, которая видела подобные завтраки только в интернете.
– Что во мне навело тебя на эту мысль? – невозмутимо поинтересовалась Изабелла Максимовна. Одета она была так, словно собиралась выйти из дома. В этот раз она красовалась в темно-синем платье, подчеркивающим стройную фигуру. Волосы забраны и подкручены, лицо умело накрашено. На пальцах кольца, кидающие отблески на зеленую кухню, стоило на них упасть лучу солнца.
– Вся эта красота… – забормотала Алена, немедленно засмущавшись.
– Вся эта красота не спасает от проблем, но переживать их среди цветов и свечей значительно приятнее.
Изабелла Максимовна наклонилась и открыла духовку, встроенную в рабочий остров. Надев на руки прихватки, она достала из духовки две небольшие формочки и ловко поставила их на рабочую поверхность. Сняла крышки, и по кухне поплыл тот самый аромат, который разбудил Алену сегодня утром.
– Что это?
– Яйца кокот.
– Ясно, – только и смогла пробормотать Алена, продолжая стоять истуканом посреди кухни. Изабелла подняла на нее взгляд.
– Ты утром в зеркало заглядывала?
– Да, а что? – Алена инстинктивно подняла руку к лицу – неужели она плохо умылась?
– Тебе понравилось то, что ты там увидела? – сложив руки на груди, поинтересовалась Изабелла.
– Я… Я об этом не думала, – чистосердечно призналась Алена, внезапно заливаясь краской.
– Заметно. Ты не должна выходить к столу, если тебе не нравится собственное отражение в зеркале.
– Я вообще не «выхожу к столу», – не удержалась Алена. – Я работаю, между прочим, поэтому утром просто перехватываю бутерброд. Или вообще не ем.
– Сочувствую, – вздохнула Изабелла. – Время всегда можно найти. Встань раньше, ляг раньше, но сделай так, чтобы первое же твое действие утром приносило удовольствие.
– А вы так и живете? – не удержалась Алена.
– Именно. Мне нравится, когда я хорошо выгляжу. Мне нравится есть за красиво накрытым столом. Мне нравится потратить чуть больше времени и вместо яичницы с обгоревшими краями подать себе на завтрак яйца в кокотнице. Я не блогер. Я просто женщина, которая любит себя.
– Заметно, – невольно вырвалось у Алены, и она сразу же прикусила язык. Сейчас разозлит эту странную самовлюбленную женщину, абсолютно оторванную от реальности, и та вообще выгонит ее из дома.
– Это хорошо, что заметно, – реплика Алены ничуть не обидела Изабеллу. – Садись. Мы позавтракаем как нормальные люди, а потом поговорим.
Яйца в кокотнице Алена пробовала впервые в жизни и наслаждалась каждым кусочком. Как и свежим хлебом с солоноватым маслом, апельсиновым соком и ароматным кофе. Она постоянно принюхивалась к тонкому аромату, витавшему в кухне, – что-то вишневое с легкой, почти невесомой каплей ванили. Конечно же, это свечи, которые были и на кухне. Изабелла даже зажгла одну на столе, за которым они завтракали. Алена, в чьей жизни свечи присутствовали только на тортах в день рождения, не могла вместить в себя эту реальность. В этом всем надо родиться, как и с такой любовью к себе. Интересно, кем были родители Изабеллы, воспитавшие из нее принцессу? Ей вдруг неожиданно захотелось о них узнать, ведь это и ее родственники, в конце концов. Но задавать вопросы она не решилась. Вдруг Изабелла решит, что она навязывается ей во внучки?
Когда завтрак был закончен, хозяйка квартиры встала, открыла одну из зеленых дверей, за которой скрывался обширный бар, и достала пузатую бутылку. Взяв стеклянный бокал с ручкой, она насыпала на дно ложку сахара, сверху щедро плеснула из пузатой бутылки, взяла длинные спички и подожгла жидкость в стакане.
– Что вы делаете? – воскликнула Алена, вскакивая с места.
– Ничего. Просто добавляю себе блеска
