Гори-гори ясно, чтобы не погасло.Гори-гори ясно, чтобы не погасло.Гори-гори ясно, чтобы не погасло.
Строчка из давно позабытой детской песни все ускорялась. Напоминала карусель, внезапно сошедшую с ума и набирающую обороты. «Гори-гори ясно…»
Словно в такт нехитрой рифме разгоралось пламя. Вначале оно было совсем крошечное, все-таки современные конструкции достаточно пожароустойчивы, да и систему защиты умного дома не так-то просто взломать.
Но потом оно разгорелось и охватило весь дом, не давая чудовищу, находящемуся внутри, ни малейшего шанса.
Глафира заправила под шапку выбившиеся тяжелые дреды и улыбнулась. У нее получилось! Все получилось! Впрочем, у нее всегда все получалось. Планета станет немного чище, и, возможно, чаши мирового баланса все-таки перевесят в сторону добра.
Тишину ночи и негромкий треск огня разрезал крик. Женский крик.
Улыбка замерла, и Глафира застыла. Обратилась в соляной столб. Даже сердце перестало стучать. В доме женщина? Нет, не может быть! Неужели после всего, что сегодня произошло, эта тварь еще и привела любовницу? Тут же застучало в висках: ну и что, пускай любовница, может быть, даже проститутка, все равно женщина не виновата и не должна пострадать!
Она сделала шаг вперед в безумной попытке все отменить, но тут же остановилась. Нет, она уже ничем не поможет. Нужно спасать живых, немедленно. В запасе мало времени.
В голове словно застучал секундомер. Развернувшись, Глафира побежала к выходу из небольшого парка, окружавшего особняк. Камер здесь не было, она точно знала. Она все ускоряла и ускоряла бег, зажав уши руками, стараясь не слышать крика горящего заживо ни в чем не повинного человека.
Выбежав за ограду, она припустила бегом вдоль по пустынной улице сонного Хайгейта. Планы меняются, они поедут все вместе в аэропорт прямо из больницы. Благо машину она оставила на больничном паркинге, а сюда добралась на общественном транспорте, чтобы не привлекать лишнего внимания. Сейчас ведь можно отследить вообще все, в том числе и передвижения машины. А ей лишние следы были ни к чему.
Перейдя на равномерный бег, она попыталась сконцентрироваться на порядке действий. Она доберется до больницы, заберет сестру, вместе они заедут к Луизе, заберут детей и поедут в аэропорт. Билеты, деньги, паспорта – все у нее, все готово к отлету в новую жизнь.
Глафира бежала по широким чистым улицам, стараясь держаться подальше от света фонарей. Из домов, словно горошины, посыпались обеспокоенные жители – женщины в шелковых халатах, мужчины в элегантных пижамах. В этом районе мужчины никогда не ходили в растянутых футболках и семейных трусах, как там, куда им предстоит улететь.
Она силой заставила себя замедлить шаг. Все медленнее и медленнее, собрав всю силу воли, ценой запредельных усилий, стараясь держаться в тени и не привлекать внимания. Хорошо, что она додумалась надеть на голову шапку, дреды были здесь неуместны и непременно привлекли бы внимание.
– Где эти пожарные, когда они нужны? – возмущенно воскликнула ухоженная высокая женщина неопределенного возраста. В ушах сверкают бриллианты, но еще ярче горит жадное любопытство в глазах – надежда на жуткую трагедию.
– Это же дом Дорманов, если я не ошибаюсь? – поддержала беседу сухопарая старушка, одетая, несмотря на поздний час, в костюм и держащая на руках болонку.
– Надеюсь, миссис Дорман и детей нет в доме, – нахмурилась высокая женщина, и проходящей мимо девушке, чья голова была закрыта капюшоном, захотелось толкнуть ее, обозвать в лицо наглой обманщицей. Если бы хоть кому-нибудь из этих сочувствующих лицемеров на самом деле была небезразлична судьба миссис Дорман, они бы не допустили и половины той мерзости, что творил ее муж.
– О, – вместо ответа округло произнесла старушка и прижала к себе болонку, пряча лицо в мягкую шерсть. Девушку в капюшоне она не заметила, инстинктивно отметая все, что не принадлежало к их кругу.
Девушка тем временем тенью проскользнула мимо них, опустив голову как можно ниже. Вой сирен нарастал и становился нестерпимым, на улицы продолжали выплескиваться местные жители и прислуга. Всех их беспокоило лишь одно – не распространится ли огонь по их чудесному Хайгейту.
Спустя несколько минут она покинула район, битком набитый британскими снобами, и почти бегом ворвалась в Хэмстед-Хит, лесополосу, отделяющую Хайгейт от центра Лондона. Ее путь лежал в Падингтон, в госпиталь Святой Марии, один из четырех основных центров травматологии Лондона.
Глафира набирала темп, пока не почувствовала, что еще немного – и воздух разорвет легкие. Она подумала, не взять ли ей такси, но тут же отмела эту мысль. Ей нужно успокоиться, прийти в себя. Чем меньше людей увидит ее в таком состоянии, тем лучше.
Она только что убила человека. Господи, нет. Она только что убила двоих людей. Как она дошла до такой жизни? Впрочем, ей всегда пророчили, что она плохо кончит, даже родители, от которых она сбежала в пятнадцать лет и с тех пор ни разу их не видела. Может быть, они были правы? Видели со стороны то, что было недоступно ей самой? И она действительно плохо кончит?
Не думать. Ни о чем не думать. Сейчас главное – забрать Натали и детей, сесть на самолет и раствориться в воздухе в прямом смысле этого слова.
* * *
Глафира быстрым шагом вошла в высокое здание, отделанное в лучших британских традициях: наводящий скуку темно-коричневый фасадный кирпич и убогие белые узоры. Впрочем, сейчас ей было не до архитектурных изысков. Девушка, по-прежнему не снимая с головы капюшон, направилась прямо к стойке рецепции, где объявила, что ей нужно срочно повидать миссис Дорман, поступившую в травматологическое отделение несколькими часами ранее.
Румяная, словно персик, молодая медсестра, сидящая за стойкой, вежливо объяснила, что в такое время посещения не предусмотрены, но она может проведать миссис Дорман уже следующим утром. А если у нее что-то срочное, то можно оставить сообщение.
Странная девушка в капюшоне лишь покачала головой, поблагодарила персика и, так же быстро покинув больницу, обошла ее с другой стороны. Схватившись за живот и немного согнув спину, она вошла в отделение «Скорой помощи», где тут же смешалась с толпой страждущих.
Это был филиал ада на земле. Отовсюду на нее чихали, кашляли, кого-то тошнило, а кто-то стонал так, что, казалось, еще несколько мгновений – и его душа отлетит в иной мир. Возможно, там несчастному будет действительно лучше. Два молодых чернокожих парня привели третьего, из чьего живота кровь капала прямо на пол, но никто не торопился ему помочь. Чопорная английская дама отводила глаза от неэстетичного зрелища и натужно кашляла в платок. Рядом с ней гомонило арабское семейство – мать держала на руках девочку, находившуюся в полузабытье, а отец пытался собрать воедино детей, расползающихся по всему приемному покою. Все это действовало на и без того расшатанные нервы.
