лишенных треволнений любовных отношениях.
Он тоже вошел в магазин. Продавец в это время упаковывал цветы, а сильфида смотрела восторженными глазами, удивляясь тому, как такие толстые пальцы могут двигаться с такой ловкостью. Габриэль Баске встал перед Камиллой:
– Могу я пригласить вас обеих на экскурсию Нотр-Дам де Пари?
– А потом? – спросила Камилла.
– Потом вы вернетесь к себе домой, довольные этим чудесным маленьким путешествием.
– А потом? – подхватила Перла.
– Я приду сюда в следующий вторник.
– А потом? – продолжила Камилла.
– Я буду приходить сюда по вторникам до конца жизни.
* * *
Прохожие, сутулясь, спешили по домам. Им не было дела до собора, на котором зажглись огни с наступлением темноты. На площади перед собором Габриэль объяснил им, что он преподаватель литературы в Сорбонне, специалист по Средневековью, а также по Элоизе и Абеляру – самой красивой истории любви всех времен и народов. Устремив обожающий взгляд на собор, он добавил, что увлекается его историей и тайнами.
Они уже было ступили на паперть, пройдя мимо туристов, но тут Камилла придержала Габриэля за руку и сказала, что не войдет внутрь вместе с ним. Она понимала, что, когда он начнет рассказывать об игре света в витражах, созданных безумными гениями, устоять перед его необычным обаянием будет невозможно. Слишком легко, слишком быстро… Она глупо искала рациональные причины для обоснования своего отказа, меж тем прекрасно зная, что правде не хватает поэтичности. Габриэль улыбнулся. Она догадалась, что он наверняка приводил других женщин в это священное логово. Они на мгновение посмотрели друг на друга, и этот взгляд стал признанием. Они поняли друг друга. Между ними не должно быть ничего банального, избитого, шаблонного. Они хотели вместе отправиться в нетронутые земли.
Мужчина и женщина сначала увидели друг друга, потом узнали. Иногда вот так на земле появляются освещенные прогалины, от которых ликуют ангелы. И в придачу немного любви.
И в придачу немного любви
Каждый вторник они встречались в цветочном магазине, обсуждали цветы, дарили их друг другу, обменивались ими. С помощью Перлы Габриэль составлял совершенно неожиданные букеты. По дороге домой она непременно спрашивала у матери, не слишком ли уродливый букет у них получился. Та отвечала, что это не имеет никакого значения – главное, он забавный. Со временем в ней поселилась надежда, что Габриэль предложит проводить их до дома, прогуляться вдоль текшей к весне Сены, полакомиться мороженым, выпить кофе, травяного чая, бокал вина, гренадина, сделать что-нибудь вместе вне взоров деревянных ангелов цветочного магазина. Но Габриэль лишь появлялся и исчезал. В конце концов она стала сожалеть, что отказалась от экскурсии по Нотр-Дам де Пари. Однако судьбоносным встречам плевать на время. Страсть нетерпелива, а настоящая любовь умеет ждать.
В то утро Папуас явно ждал Камиллу, сидя на ступеньках лестницы. Тем самым он снова нарушил их ритуал. Увидев ее обеспокоенное лицо, Папуас улыбнулся.
– Все в порядке, просто сегодня меняем привычки. Ничто не должно быть застывшим – таково правило.
Камилла быстрым шагом вошла в Папуасию. Вокруг кристалла были расставлены свечи. Он жестом пригласил ее, как всегда, присесть на диван и сам сел рядом с ней. Плененная красотой отражавшегося в камне пламени, Камилла пристально смотрела на кристалл. Но ее беспокойным мыслям никак не удавалось полностью погрузиться в магию. Внутренняя тишина – это бродяга, который возвращается, когда захочет.
– Вы были серьезно больны, – произнес старик.
Камилла не ответила, потому что ее душили слезы. Она была настроена крепко держать штурвал во время бури, быть опорой для дочери, не впадать в уныние из-за распавшегося брака, наладить свою жизнь. Поэтому она никогда не позволяла себе плакать.
– Вы боитесь снова заболеть?
– Нет.
– Вы уверены?
– Нет. Я убеждаю себя в этом – что этого не должно случиться.
– А если случится?
– Не случится.
– А если случится?
Внезапно она перестала плакать. В голове стучал вопрос, заданный стариком. «А если это случится?» Слишком жестокий вопрос для матери маленькой девочки. Но она вдруг поняла, что не может игнорировать этот вопрос – она должна жить с ним. Строить свою жизнь под этим дамокловым мечом. Для того чтобы сделать беду невидимой, закрывать глаза недостаточно.
Старик ждал ответа. Сначала Камилла говорила шепотом, потом все громче и громче:
– Я буду позволять каждой минуте преображать себя. Буду слушать, любить, кружить в танце. Я осмелюсь быть той, кем еще не являюсь. Я стану эхом тишины, смехом ангела, мечтой земли. Я откликнусь на зов солнца, радуги, пения птиц. Ради дочери буду ловить падающие звезды. Ради других людей – отдавать все, что могу, всю себя. Поэтому, даже если за мной придет смерть, она не сможет забрать любовь к жизни, которую я посею в сердцах дорогих мне людей.
На сей раз именно она встала первой. Ей хотелось сохранить это воодушевление, хотелось физически запомнить этот внезапно ожививший ее порыв.
На пороге квартиры они молча посмотрели друг на друга. Он – спокойный, как одинокий, залитый светом утес; она – трепещущая, сильная, решительная.
– Спасибо, – прошептала она.
* * *
Когда они с Перлой переходили через Сену, направляясь к продавцу цветов, Камилла подумала, что, если она хочет воплотить в жизнь слова, сказанные ею в доме Папуаса, пора сделать первый шаг навстречу Габриэлю. Разумеется, он должен свернуть горы, чтобы завоевать ее сердце, но, возможно, она могла бы протянуть ему руку помощи. Но как? Она вспомнила о Папуасе и о той столь естественной легкости, которую испытывала в его присутствии. Поэтому решила ничего не решать и позволить действовать магии момента. К чему это маниакальное желание формировать будущее, если оно постоянно расстраивает наши планы? «Я знаю, что ничего не знаю», – повторяла она себе, радуясь тому, что так запросто мысленно цитирует Сократа.
Габриэль ждал их у входа в магазин, делая размашистые жесты, значения которых ни Камилла, ни Перла не понимали. Развеселившись от собственных движений, он начал пританцовывать на месте.
– Он сумасшедший, – сказала Перла.
– Может быть, он счастлив, – ответила ей мать.
– Неужели все счастливые профессора так подпрыгивают?
Затем Габриэль подбежал к ним и воскликнул слишком громко, если учесть, что теперь стоял перед ними:
– Цветочный магазин закрыт!
Перла повернула расстроенное лицо к матери:
– Что же нам делать?
Они пообещали друг другу ходить только в этот цветочный магазин, с деревянными ангелами.
– Мы будем собирать цветы, ведь наступила весна! Следуйте за мной! – снова крикнул Габриэль.
Они втроем поспешили к Нотр-Дам де Пари, как будто цветы зачахнут, если не сорвать их немедленно. Габриэль набрал код на воротах, ведущих к
