не так категорично. Парфен выждал немного, как раз столько, чтоб не очухался Роман, потом снова начал:
— Ты вот говоришь: некого бояться. Но это ты своей головой думаешь так, а я своей так по-другому маракую. Да и баба моя вчера на сковородке ворожила, выходило, что наши вернутся.
Роман Семочкин молчал.
Тогда спросил Иван Падерин:
— Скажи, а заместо кого ты своего Рахима ставить хочешь? Заместо Чубаря или заместо Зазыбы?
— Почему заместо Чубаря? — будто удивился Роман. — Колхоза при немцах не будет, следовательно, и должности такой не будет.
— Ага, значит, волостным? — подсказал Силка Хрупчик.
— И это еще неизвестно, — сказал Роман Семочкин. — Это как немцы сами скажут. Но могу об заклад биться, больше ни сельсовета, ни колхоза не будет!
— Много ты знаешь!
— А тут и знать нечего. Тут уже все ясно.
— Значит, у нас теперь будет командовать Рахим? — спросил Парфен Вершков.
— А чем он хуже Чубаря или Зазыбы? — уставился на Вершкова Роман.
— Так я не говорю. А если вдруг Денис возьмет да не захочет отдать Рахиму власть?
— Ну, об этом, допустим, спрашивать у него не будут. Теперь орден Зазыбин не играет.
Вершков взглянул на Зазыбу.
— Роман, видать, продумал все.
— Еще бы, засмеялся Иван Падерин. — Времени ведь хватало, пока где-то на чердаке прятался!
— Вот только поздно, — сказал вдруг Парфен Вершков.
— И правда, никак поздно, — засуетился Силка Хрупчик. — Пора домой идти, а то мы что-то сегодня разболтались.
— Я не про это, — удержал его Парфен Вершков, — я полагаю, что Роман с Рахимом, наверное, уже опоздали. Браво-Животовский опередил их. Еще на рассвете в Бабиновичи пошел. Может, как раз с немцами договаривается там.
— Так и Браво-Животовский в Веремейках? — удивился Силка Хрупчик.
— А ты думал, один я? — обрадовался Роман.
— Ну-у-у, — развел руками Силка.
— Они с Романом с одного насеста слетели, — засмеялся Иван Падерин.
— Все мы тут, следовательно, с одного шестка, — возразил Роман Семочкин, — это, может, только Зазыба с другого.
— Однако ж Браво Животовский! — как бы в восторге сказал Иван Падерин.
— Не надо было так долго сидеть Роману, — сказал тем временем Парфен Вершков. — Теперь не быть Рахиму начальником у нас. Все Браво-Животовскому немцы отдадут.
Между тем кто-то из подростков подсказал вдруг:
— А Животовщик не один в Бабиновичи пошел. Он к Миките Дранице заходил.
Мужики переглянулись.
— Правда, как это мы не подумали? — сказал Иван Падерин. — Сколько сидим, а Ми киты Драницы нету. Этого ж еще не бывало с ним. Должно быть, подался-таки в Бабиновичи с Браво-Животовским. Ну-у-у, асессора отхватит! Новая власть не пожалеет! Хотя что я говорю, это ж, наверное, переводчиком при Браво Животовском Микита пошел!
Все засмеялись. Микита знал много слов по-немецки, выучился у своего тестя, который был в германском плену в ту войну, «шпрехать» целыми предложениями и задавался в деревне этим, особенно перед школьным учителем немецкого языка.
— Потянуло Микиту на волокиту, — сказал Силка Хрупчик. — Теперь к его носу и с кукишем не подступишься. Однако недавно он тоже куда-то бегал. Потом прятал что-то на огороде. Баба моя сказала. Говорит, глянь, чего это они с Аксютой по огороду ходят.
— Так они и трав да что то сховали там, — загомонили разом, перебивая друг друга, подростки, которые будто ждали своего часа.
Мужики замолчали, как уличенные в чем-то, а Парфен Вершков спросил строго, но с безразличным видом:
— Кто это видел?
— Федька Гаврилихин, — ответил за всех Иван Гоманьков, который раньше Зазыбы отнес на место хомут, да так и остался со взрослыми. — Мы его посылали подсмотреть.
— Тоже мне шпионы! — сдвинул брови Парфен Вершков.
— Где ваш Федька? — оглянулся Силка Хрупчик.
— Так он дома, — засмеялись почему-то дети.
Мужики призадумались. Но вскоре Иван Падерин заметил Роману Семочкину:
— Видишь, как некоторые делают!
— А он рот нараспашку да язык на плечо, — насмешливо сказал Парфен Вершков про Романа Семочкина. — Не зря говорят, ранний зайчик точит зубки, а поздний только глазки продирает.
— Ничего, — положил Роману руку на плечо Силка Хрупчик, — для тебя это, может, и хорошо оно, что в Бабиновичи пошли Драница с Браво Животовским, потому как по теперешнему времени идти туда, так все равно что сгребать на перекрестке попел: пошел по попел, а черт и ухопил!
— Умные все стали! — с укором, но уже не крикливо, сказал Роман. Он был рад, что постепенно внимание всех переключилось на другое.
— Но что это Рахим твой молчит? — вдруг вспомнил Силка Хрупчик. — Мы вот болтаем что попало, а у него или языка нет, или слушает да на ус мотает?
Роман Семочкин сказал:
— Рахим все понимает. — И это прозвучало как угроза наперед, хотя Роман делал вид, что просто шутит.
После этого Силка Хрупчик зевнул, заложив обе руки — и больную, и здоровую — ладонями за шею.
— Так это будем мы сегодня делать что в колхозе? — спросил он, поглядывая на небо.
— Хмурится ведь, — прищурил глаза в ответ Ивац Падерин.
Но Силка Хрупчик, будто не слыша, продолжал:
— Давали наряд куда-нибудь?
— Это по Денисовой части, он должен знать, — сказал Иван Падерин.
— Так и по твоей. — Силка Хрупчик перевел взгляд на Зазыбу: — А может, Денис, пока гонял коров, так прозевал. Иван теперь ведь тоже в начальниках у нас. Счетоводом стал.
— Это при мне было, — кивнул головой Зазыба.
— Мое дело писать, — будто открещиваясь от чего-то. сказал Падерин.
— Я потому о работе, — объяснил Силка Хрупчик, — что вспомнил: остались в лесу клепки мои. — Силка немного мастерил по бондарному делу и несколько дней назад пощепал осину, а привезти не успел. — Так, сможет, коня какого взять?
— Одноглазку, — шутя подсказал Иван Падерин.
— Это уж ты сам вози на одноглазой! — отмахнулся Силка Хрупчик.
— Смотри сам, какого, — сказал Зазыба, — я теперешних коней не знаю.
— А зачем тебе, Силантий, клепки? — поинтересовался Иван Падерин. — Не ко времени. Бочки теперь ведь некуда будет сбывать.
— Это поглядеть еще надо, — сказал Силка Хрупчик.
— Раньше, так на ильинки…
— А теперь на воздвиженье! В Медведи поеду и продам. Думаешь, в войну людям и бочки не нужны?
— Когда это ильинки нынче были?
— Они завсегда припадают на август, на второй день, — подсказал Парфен Вершков.
— Такая кутерьма, — вздохнул Иван Падерин, — Тут и про святых забудешь.
— А то без этого ты крепко о них помнил! — засмеялся Силка Хрупчик. — Теперь, должно, и попы толком не знают, какой праздник за каким идет. Я сам про ильинки помнил, следил, чтоб на базар в Бабиновичи попасть…
Парфен Вершков, вспомнив прежний разговор, сказал Роману Семочкину, кивнув на Рахима:
— Раз привел в деревню человека, позаботиться должен. Пока.
