не все согласятся.
Нашу беседу прервал дворецкий, попросивший тишины. Я догадался, что скоро мы увидим таинственного хозяина всего окружавшего нас великолепия.
Он появился в дверях неслышно, точно тень. В первую минуту я его даже не заметил. Александр Морель оказался высоким немолодым мужчиной с густой, начавшей седеть у висков, шевелюрой иссиня черного цвета. При ходьбе он тяжело опирался на трость с массивным набалдашником в виде птичьей головы. Морель мрачно оглядел гостей и кивнул, но не успел он и рта раскрыть, как его прервал пронзительный вскрик, и девушка, недавно сидевшая на диване, без чувств осела на руки своему спутнику. Я поспешил на помощь:
— Разойдитесь, я врач. Кроуфорд, скажите им!
Я ослабил шнуровку платья и плеснул в лицо девушке вина из стакана, так как под рукой не оказалось воды. Пострадавшая закашлялась, и я велел отнести ее наверх и уложить в постель. За всеми этими хлопотами, мы не заметили, как Морель удалился.
— Mon Dieu, quelle horreur! [4] — услышал я голос мадам Дюпон. — Мода на корсеты сведет нас в могилу, помяните мои слова.
Ужин прошел спокойно, однако ж мне совершенно расхотелось есть. Извинившись, я вместо партии в бильярд предпочел навестить мадмуазель Элизье, так звали девушку, упавшую в обморок, и она действительно приходилась сестрой тому молодому человеку. Именно он, путаясь в словах и смешивая английский с французским, объяснил мне, что обмороки сестры — дело обычное и не стоит моего внимания. Я, тем не менее, настоял на визите, но дверь оказалась заперта изнутри, и звонкий девичий голос попросил меня уйти. Из бильярдной доносились смех и обрывки фраз. Я представил себе порозовевшее от количества выпитого лицо мадам Дюпон и, не доходя до парадной лестницы, свернул в боковой коридор. Здесь я еще не бывал. Густой ворс ковра глушил звук шагов, и, казалось, я не шел, а парил в воздухе, любуясь картинами, маслянисто поблескивающими в свете газовых светильников. Постепенно стало совсем тихо, и я словно бы попал в другое измерение, на много-много лет назад во времени. Внезапно коридор сделал резкий поворот и закончился тупиком, правда, подойдя ближе, я увидел, что это не тупик вовсе, а дверь. Как я уже упоминал, поместье было старым и, судя по всему, не раз перестраивалось и расширялось, поэтому сразу сложно было понять, в какую часть дома меня занесло. И все же что-то мне подсказывало, что я уже давно должен был упереться в винтовую лестницу, ведущую точно в такую же башенку, что и в крыле для гостей. Воспользовавшись отсутствием свидетелей, я толкнул дверь, потом потянул на себя, но все без толку. Раздосадованный неудачей, я вернулся в свою комнату и лег спать.
Несколько раз на ночь меня будили шаги в коридоре и странный шорох, который я списал на шелест дамских платьев, благо интуиция подсказывала мне, что от мадам Дюпон можно было ожидать чего угодно.
Хозяин не спустился к завтраку, однако гости в большинстве своем в нем и не нуждались, а устраивали свой досуг самостоятельно. Беседы в чайной комнате сменялись игрой в карты и бильярд, потом дамы уговорили мужчин на прогулку по двору, закончившуюся игрой в зимний крокет. Я старался не отставать от Кроуфорда, но когда дошло до музыки и танцев, даже он застонал.
— Меня от них тошнит, — признался он мне откровенно и тут же, видимо, усмотрев что-то в моем лице, добавил. — От танцев.
Мне сложно было в это поверить, ведь с такой подтянутой гибкой фигурой он, должно быть, произвел бы фурор. И тут я вспомнил про запертую дверь.
— Да, вы совершенно правы, — подтвердил он. — Там должна быть лестница в башню. Идемте, посмотрим вместе.
Кроуфорд уверил меня по дороге, что Морель ничего не имеет против того, чтобы гости проявляли любопытство и свободно гуляли по дому.
— Мы можем хоть сейчас спуститься в погреб и выкатить оттуда бочку лучшего вина.
Однако вино меня не интересовало.
Дверь никуда не делась, однако по-прежнему была заперта. По лицу моего спутника я догадался, что так не должно было быть.
— Кроме комнат, что занимает сам Морель, никакие другие комнаты никогда не запираются. Я уже бывал здесь и знаю, что говорю, — убежденно заявил он мне. — Для этого должна быть причина. Для всего есть своя причина.
Я не стал ничего отвечать, хотя очень бы хотел знать, что за причина заставила виконта Кроуфорда из Уилтшира осесть в Париже в стороне от центра города с минимумом слуг и что помешало ему с такими-то данными и состоянием найти себе достойную супругу. В какой-то момент сквозь восхищение этим блестящим и умным человеком прорезалось вполне очевидное сомнение, ведь я совершено ничего о нем не знал и, тем не менее, позволил вовлечь себя в авантюру.
— Очень странно, — бормотал он меж тем. — Вы не находите?
Ничего странного в запертых дверях я не видел, мало ли какие секреты там хранятся, но на сей раз решил полностью положиться на чужое мнение. Меня в данный момент взволновало еще кое-что.
— Вы видели сегодня мадмуазель Элизье?
— Нет, не припомню. Думаете, она все еще не здорова?
Это я и намеревался проверить. Проводив Кроуфорда в библиотеку, я постучался в дверь к девушке.
— Мадмуазель? Comment allez-vous? То есть, как вы себя чувствуете? — я забыл, как это будет по-французски, и смущенно замолчал.
— Месье доктор? — дверь приоткрылась, впуская меня. — Это вы?
Мадмуазель Эльзье была чрезмерно бледна, но твердо стояла на ногах. Судя по отсутствию прически и косметики на лице, выходить из комнаты она пока не планировала.
— Можете не утруждать себя чужим языком, доктор, я учусь в английском колледже. Присаживайтесь, прошу.
Девушка прекрасно говорила по-английски, но в тоне ее голоса легко улавливалось волнение и что-то похожее на самый настоящий страх.
— Брат, верно, говорил вам о моих... приступах. Поль очень беспокоится обо мне после смерти родителей, и если узнает, что я разговаривала с вами, будет в ярости. Но дело в том, что...
— Что вы абсолютно здоровы.
— Именно, — она неловко расправила складки домашнего платья, чтобы скрыть напряжение. — Месье Морель. Он... он не человек. Он демон!
—
