не нужно много расходов, — сказал Жермен, улыбаясь.
— Я не жена, — сказала простодушно Мари, не замечая того, какой оборот принимали мысли крестьянина. — Что вы, бредите?
— Да, кажется, — ответил Жермен, — может быть, я и брежу от голода!
— Какой вы обжора! — возразила она, немного развеселившись, — ну, что же, если вы не можете прожить пять или шесть часов без еды, разве нет у вас дичи в мешке и огня, чтобы ее приготовить?
— А, чорт возьми! это хорошая мысль! Но как же быть с подарком моему будущему тестю?
— У вас шесть куропаток и заяц! Я думаю, вам столько не нужно, чтобы насытиться.
— Но если это делать без вертела и без тагана, все обратится в уголь.
— Да нет же, — сказала маленькая Мари, — я берусь испечь это под золой и ничуть не продымить. Разве вы никогда не ловили в полях жаворонков и не пекли их между двумя камнями? Ах, я и забыла, ведь вы никогда не были пастухом! Ну вот, ощиплите эту куропатку! Не так сильно! вы ей обдираете кожу!
— Ты могла бы ощипать другую, чтобы мне показать!
— Значит, вы хотите съесть целых две. Какой вы обжора! Ну, вот они и ощипаны. Я буду их печь.
— Ты была бы прекрасная маркитантка, маленькая Мари, но, к несчастью, у тебя нет погребца, и мне придется пить воду из этого болота.
— Вам, наверное, хотелось бы вина, не так ли? может быть еще кофе? Вы думаете, что вы на ярмарке, в беседке! Позовите трактирщика: ликера искусному пахарю из Белэра!
— Ах! маленькая злодейка, вы смеетесь надо мной. А разве вы сами не выпили бы вина, если бы оно у вас было?
— Я, я выпила сегодня вечером, с вами, у Ревекки, во второй раз в жизни; но, если вы будете благоразумны, я дам вам вина, почти бутылку и еще очень хорошего!
— Как, Мари, ты, значит, действительно колдунья!
— Разве вы не имели глупости спросить целых две бутылки вина у Ревекки? Вы выпили с вашим маленьким одну, а я едва проглотила три капли из той, которую вы поставили передо мною. А вы, не посмотрев, заплатили за обе.
— Ну, и что же?
— Ну, вот я и положила ту, которая не была выпита, в свою корзинку, так как подумала, что вы или ваш мальчик захотите пить в дороге; и вот она.
— Ты самая догадливая девушка, какую я когда-либо встречал. Подумайте! и она еще плакала, это бедное дитя, когда выходила из трактира, и это не помешало ей подумать больше о других, чем о себе. Маленькая Мари, человек, который на тебе женится, не будет дураком!
— Надеюсь, так как я не полюблю дурака. Ну, кушайте ваших куропаток, они совсем испеклись, а за неимением хлеба вам придется удовольствоваться каштанами.
— Где же, чорт возьми, достала ты еще и каштанов?
— Удивительное дело! в продолжение всей дороги я снимала их мимоходом с веток, и набила ими карманы.
— И они также испечены?
— А для чего у меня был бы ум, если бы я их не положила на огонь, как только мы его разожгли? Так всегда делается в полях.
— Ну вот, маленькая Мари, мы будем ужинать вместе! Я хочу выпить за твое здоровье и пожелать тебе хорошего мужа… Ну, какого бы ты пожелала себе сама, расскажи-ка мне об этом немножечко!
— Это очень мне трудно, Жермен, так как я еще совсем об этом не думала.
— Как, совсем не думала, никогда? — сказал Жермен, начиная есть с аппетитом землепашца, но отрезая лучшие куски, чтобы предложить их своей спутнице, которая наотрез от них отказалась и удовольствовалась лишь несколькими каштанами. — Скажи-ка, мне, маленькая Мари, — сказал он, видя, что она и не думает ему отвечать, — ты никогда еще не думала о браке? Ты уже в таких годах, однако!
— Может быть, — сказала она, — но я чересчур бедна. Нужно собрать по крайней мере сто экю, чтобы устроить хозяйство, и я должна работать пять или шесть лет, чтобы их собрать.
— Бедная девушка! А я бы хотел, чтобы дядя Морис дал мне сто экю, чтобы тебе их подарить.
— Большое спасибо, Жермен. А что бы тогда сказали про меня?
— А что могли бы сказать? Все прекрасно знают, что я стар и не могу на тебе жениться. И никто бы не подумал, что я… что ты…
— Послушайте-ка, пахарь! вот ваш ребенок просыпается, — сказала маленькая Мари.
IX
ВЕЧЕРНЯЯ МОЛИТВА
Малютка-Пьер приподнялся и с задумчивым видом стал смотреть вокруг себя.
— Ах, это всегда с ним так бывает, когда он слышит, что едят, сказал Жермен. — Грохот пушки не разбудил бы его; но когда двигают челюстями, он сейчас же раскрывает глаза.
— А вы, наверное, были такой же в его годы, — сказала маленькая Мари с чуть насмешливой улыбкой. — Ну, что, мой маленький Пьер, ты ищешь полог своей кроватки? Он сегодня из листьев, дитя мое; но твой отец однако же отлично ужинает. Не хочешь ли ты поужинать с ним? Я не съела твою долю; я так и думала, что ты еще потребуешь.
— Мари, я хочу, чтобы ты ела! — воскликнул землепашец, — я больше есть не буду. Я обжора, я грубиян; ты лишаешь себя из-за нас, это несправедливо, я стыжусь этого. Знаешь, это отбивает у меня аппетит; я не хочу, чтобы мой сын ужинал, если ты не будешь ужинать.
— Оставьте нас в покое, — ответила маленькая Мари, — у вас нет ключа от наших аппетитов. Мой заперт на сегодня, но аппетит вашего Пьера открыт, как у маленького волка. Поглядите, как он принялся! О, это будет тоже замечательный пахарь!
Действительно, Малютка-Пьер скоро показал, чей он был сын, и, едва проснувшись, не понимая, где он и как сюда попал, он принялся пожирать с великою жадностью.
Затем, когда голод его прошел, он почувствовал себя возбужденным, как это часто бывает с детьми, когда нарушают их привычки, и проявил больше ума, любопытства и здравого смысла, чем обыкновенно. Он заставил себе объяснить, где он находился, и когда узнал, что в лесу, то немного испугался:
— Есть ли злые звери в этом лесу? — спросил он у своего отца.
— Нет, — сказал отец, — их тут нет. Не бойся ничего.
— Значит, ты мне наврал, когда говорил, что если я поеду с тобой в большие леса, то меня унесут волки?
— Поглядите-ка на этого разумника! — сказал Жермен в замешательстве.
— Он прав, — возразила маленькая Мари, — вы ему это сказали, у него хорошая память, и он это помнит.
