– Держаться за что только можно! – зычно ревет капитан, левой рукой вцепившись в стенную скобу, а правой – крепко прижимая к себе (ну, чистый сексуал-харасмент!) одну из потерявших сознание амазонок. – Держаться!!!
…Громовой удар и душераздирающий скрежет. Электричество в фюзеляже гаснет, но парою секунд спустя непроглядную тьму, затопившую эту мешанину из человеческой плоти и искореженного металла, разгоняют бойкие оранжевые сполохи стремительно разгорающегося пожара.
48
Летное поле – пустое и темное. Языки пламени оконтуривают, наподобие короны солнечного затмения, черный силуэт завалившегося на бок «Чинука» с переломанными винтами; временами они выхватывают из мрака остановившуюся чуть поодаль, на границе освещенного пространства, машину Марлоу с незахлопнутой дверцей. Сам он, вместе с оставшимися в строю спецназовцами, геройствует в охваченном огнем вертолете, вытаскивая наружу раненых. Люди О'Лири действуют четко и слаженно – не пальцем деланы; во всяком случае, никто не тратит время на обмен идиотскими репликами «Ты в порядке?» и не блажит «…Мы ее теряем!!» Лицо резидента перепачкано кровью и копотью, волосы обгорели – он только что ухитрился извлечь из обратившейся в «пещь огненную» кабины намертво застрявшего там пилота с переломанными ногами. И вовремя – внутри «вагона» как раз начинают рваться боеприпасы; «фулл краш» – или, говоря по-нашему, полный шиздец…
Резидент тем временем добирается, наконец, до миниатюрного латиноса, четко рулящего своими людьми («Такер, Ли – пулеметы на ту сторону, где деревья, атаки следует ждать оттуда… Всем немедля отступать в темноту – мы на фоне этого чертова костра как мишени в тире! Док, доложите обстановку – что у вас там с медоборудованием?..») и представляется:
– Прошу прощения, сэр! «В Корнуолле всё лето лило, как из ведра…»
Латинос стремительно оборачивается:
– «…Но виноград уродился не хуже, чем в Риохе». Вы – майор Марлоу?
– Так точно. А вы, как я понимаю, капитан О'Лири?
– Я – лейтенант Рамирес. Капитан О'Лири выбыл из строя: повреждение позвоночника, док говорит – инвалидное кресло до конца жизни… Это вы так классно подготовили нам точку для высадки?..
– Нет, – освещенное прыгающим светом пожара лицо резидента кажется постаревшим лет на десять. – Но я не сумел этому помешать, так что вина всё равно на мне. Дай мне в рыло – если тебе от этого полегчает… Ладно, к делу. Ваши потери?..
– Трое погибших, семеро тяжелораненых… я имею в виду тех, кто не доживет до утра без нормальной медпомощи. Да, и еще пилоты…
– Я забираю с собой всех боеспособных, включая ходячих легкораненых – операция идет своим чередом. Вы остаетесь с тяжелоранеными, за старшего. Помощь придет не раньше, чем через час – держитесь.
– Простите, сэр, – качает головой лейтенант, – но это абсолютно нереально! Нас должны были эвакуировать морем, и «зодиаки» подойдут к бухте Кернкросс только под утро… Слишком поздно!
– Вы получите немедленную эвакуацию воздухом, лейтенант, Богом клянусь, – слова резидента падают тяжко, как ртутные капли. – Это теперь мои проблемы, а не ваши.
Направляясь к своей машине, он натыкается на уложенных в ряд раненых; коленопреклоненный врач, возящийся с амазонкой в бикини, окликает скрытого темнотой санинструктора: «Эй, Джо, противоожоговый гель там еще есть – хоть сколько-нибудь?» Налобный фонарик врача высвечивает ТАКОЕ, что даже Марлоу – человек ко всему, вроде, привычный – невольно останавливается:
– О, Господи! Док, ее лицо… можно будет хоть что-нибудь спасти?
Тот только безнадежно отмахивается – дескать, какое там лицо…
49
В машине Марлоу, на заднем сидении, давным-давно уже зуммерит спутниковый телефон – будто охрипнувший от крика некормленый младенец; резидент рывком поднимает трубку:
– Генерал? Очень кстати… Надеюсь, вы уже отужинали на своем приеме – а то я наверняка сейчас попорчу вам аппетит. Докладываю: вертолет, как вас и упреждали, сбит при посадке «Стингером» – трое убитых, семь тяжелораненых.
…Обождите, это еще не всё; знаете, как говаривали у нас, в морской пехоте: «Если уж высадка мокрая – так и ночевка холодная»… Так вот, полчаса назад на вилле Бишопа имела место быть перестрелка, и Конкассёр с той поры больше не откликается – судя по всему, убит.
…Ну, я бы не строил себе иллюзий, генерал: надо полагать, Бишоп либо тоже мертв, либо захвачен – прямо у себя в логове; а как и почему лопухнулась его охрана – это вопрос небезынтересный, но сейчас уже – увы! – неактуальный. Я полагаю, следует немедля штурмовать виллу теми силами, что есть; если этот ваш чертов «некроиндуктор» еще жив – мы его освободим, если мертв – зачистим все концы так, чтоб от этой проклятой виллы даже и не пахло ничем, кроме банальной наркоторговли… Короче, мы сейчас идем драться, а на вас возлагается задача – эвакуировать по воздуху наших раненых с летного поля.
