тебя будет по охраннику. Я хотел вернуть Никиту с Леной в Россию, но мне посоветовали просто приставить телохранителей. Там дом — просто крепость, везде камеры, охрана. Я бы и тебя туда отправил, но ты же откажешься?
— Конечно откажусь!
— Я так и думал, — сокрушенно качает головой Макс, — С нашей СБ в Испании я уже переговорил, предупредил. Лену тоже, она с Ника глаз не спустит. Два телохранителя сегодня вылетают, они будут 24 часа в сутки отслеживать ситуацию и не допустят, чтобы с Никитой что-то случилось. Я посоветовал Лене вообще ближайшие 10 дней не покидать дом. Поплавать можно и в бассейне пока, жизнь дороже.
— Вы с Денисом уверены, что всё будет хорошо? Макс, меня пугает вся эта ситуация.
— Мышка, не паникуй. Всё действия предпринимаются на всякий случай. Я разделяю позицию Дена, что лучше перестраховаться, чем недоглядеть. Помимо личной безопасности, мы усилили информационную, вызвали внеплановый аудит, чтобы прошерстить бухгалтерию. Просто готовимся к неожиданностям. Не факт, что вообще что-то случится.
— Ладно. Я тебя поняла.
— Просто постарайся вести себя осмотрительнее следующие дни, везде следуй с телохранителем, не сбегай от него.
— Хорошо, Макс! — пихаю мужа в плечо, — Ты разговариваешь со мной, будто я маленькая, и не понимаю всей серьезности ситуации.
— Понимаешь, ты всегда была понятливая. Но я обязан тебя предупредить и уберечь, — отвечает Максим с улыбкой, гладя меня по голове, — А теперь… ну-ка где твой ноутбук? Я обещал его забрать, чтобы ты не вздумала удалённо поработать!
Макс грозно сдвигает брови и идет в сторону кабинета, я со смехом прошмыгиваю перед ним, чтобы успеть уберечь свой ноут от посягательств. Он ловит меня за талию и начинает щекотать. Я пищу и смеюсь от щекотки, не могу остановиться, он ржёт надо мной. Вместе падаем на пол. Типичный вечер в семейке Штин.
Глава 11
Денис
Наши дни
Отправив Макса домой, к Ульяне, сижу в кабинете, пью виски и пытаюсь забыться. Планы по съёму девочки на ночь летят к чёрту. Настроение в связи со всеми событиями сегодняшнего дня на нуле. Если когда-то я считал, что деньги решают всё, то теперь понимаю, что даже за все имеющиеся у меня деньги я не смогу купить любовь Улёныша ко мне, как и не смогу повернуть время вспять и не ехать в ту злосчастную командировку, что стала началом конца. Почему спустя столько лет не могу забыть? Не могу отпустить и жить дальше?
А потому что въелась под кожу, стала частью меня самого, приручила зверя и бросила. А я продолжаю ждать и надеяться, как верный щенок свою хозяйку.
6 лет назад
Только увидев высокое знакомое здание понял, почему адрес показался знакомым. Общага родного универа, сколько пьянок и оргий мы там устраивали с однокурсниками — не сосчитать. Ульяна живёт в общаге? Почему не указала домашний адрес? Из другого города? Одни вопросы, все пока без ответа.
Благо, комендантши нет на месте, не хотелось бы ругаться. Хотя помню, что всегда можно было сунуть сотку и зависать в чьей-то комнате хоть всю ночь.
Четвертый этаж, номера комнат мелькают перед глазами:403, 405, ага вот она, 407, то, что нужно. Стучу, никакого ответа. Дергаю ручку, а дверь не заперта. Отшлёпаю за такую беспечность!
Меня встречает темнота, шарю рукой по стене в поисках выключателя, наконец натыкаюсь. Желтый свет заливает небольшой коридор со старыми обоями, дверь в комнату прикрыта, толкаю: две узкие кровати, два стола около окна и шкаф — вся обстановка, которую практически не разглядеть в слабом свете, что льется из коридора. На кровати вижу очертания женской фигуры под одеялом, надеюсь, что это всё-таки Ульяна, а то так и сесть можно за проникновение на чужую территорию.
Вижу спящую девушку, не хочу будить, но что-то не даёт покоя… Бледное, будто белое лицо, два одеяла, на лбу испарина, частое прерывистое дыхание. На тумбочке около кровати ни следа лекарств, только градусник лежит. Трогаю лоб, а он горячий, будто печка. Присаживаюсь на кровать, глажу по голове и тихонько зову, стараясь не напугать:
— Ульяна…Уля…Чёрт, да что же такое! Ульяна Михайловна!
Открывает глаза, мутный взгляд, из горла вырывается сухой кашель.
— Ульяна, ты меня узнаешь? Слышишь?
Кивает, опять закрывает глаза.
— Так, понятно, — беру градусник, засовываю в подмышку, чтобы узнать температуру. По ощущениям, у нее не меньше 39. Пока жду, звоню семейному врачу:
— Роберт Генрихович? Добрый вечер, Одинцов-младший беспокоит.
— Здравствуй, Денис. Что-то случилось?
— Да. У меня тут девушка…в смысле не моя девушка, а просто девушка…
«Что за бред я несу? Какая разница чья девушка?» — собираюсь с мыслями и выдаю сухой анамнез.
— Девушка, утром жаловалась на простуду, к вечеру бледная, на лбу испарина, лежит под двумя одеялами, значит чувствовала озноб. Сухой кашель, частое прерывистое дыхание. Когда попытался разбудить, открыла глаза на минуту и снова провалилась в сон. Секунду… — достаю градусник, — Температура 39,7. Какие действия мне предпринять? Вы можете приехать?
— Понял, — за что люблю нашего врача, не задает лишних вопросов, — Денис, адрес какой?
— Общежитие Университета, комната 407. Внизу вас встречу.
— Я недалеко, подъеду через 15 минут.
Никогда в моей жизни 15 минут не тянулись так долго. Ни на самом скучном совещании, ни когда томился в ожидании ответа по своему первому серьезному тендеру, ни когда ждал очень важного звонка, никогда. Через положенные 15 минут поспешил в коридор, чтобы спуститься вниз и встретить врача, но раздался стук в дверь.
— Где пациентка? — без предисловий и ненужных вопросов.
— Там, — показал рукой в сторону комнаты.
— Денис, включи свет. Невозможно производить осмотр в полумраке. Где можно помыть руки? Пододвинь стул к кровати, сними одеяла — пока моет руки и натягивает латексные перчатки Роберт Генрихович успевает раздавать указания, — Так, ну что тут у нас за спящая красавица.
Не могу найти себе места, пока врач осматривает Ульяну, поэтому замираю возле двери и напряженно жду вердикта.
— Денис, принеси из коридора мой чемоданчик, — выскальзываю в коридор, нахожу требуемое и передаю доктору.
— Аллергия на лекарства есть?
— Я не знаю, мы не настолько близко знакомы.
— Понял, — достает какие-то ампулы, набирает шприц, — Денис помоги. Переверни и оголи ягодицу, я сделаю жаропонижающий укол.
Выполняю, Ульяна практически не реагирует, как кукла, позволяет себя переворачивать, лишь слегка сопротивляется, когда я тяну пижамные штаны вниз и вздрагивает, когда игла вонзается в мыщцу. А мне самому будто больно видеть её такой, понимать, как ей плохо, я внутри весь горю от невозможности облегчить ее страдания.
