От него шли какие-то трубы. Они были толстыми, обмотанные утеплителем и широкой металлической лентой. Я знала, что зимой по этим трубам идёт горячая вода, а у нас в городе на них любят спать бродячие собаки. Называются они, кажется, магистралями теплосетей или теплоцентралью… Если учесть что и летом есть горячая вода, возможно, они и сейчас тёплые. Просто собакам летом ни к чему греться. Они летом, наоборот, в теньке любят поваляться. Хотя, в отличие от нашего городка, в Москве я бродячих псов почти не видела. Всё-таки столица и, наверное, всех их отправляют в приюты для животных.
В одном месте, под магистралью, трава была вытоптана. Мишка ловко наклонился и пролез. Я присела на корточки и спросила:
— А я?
— Давай следом! — потребовал он.
Я подчинилась и спиной задела блестящую ленту, которой была обмотана труба.
Мы оказался на пятачке, свободном от кустарника и травы. Повсюду валялся разный мусор. Мишка двинул по тропинке.
— Ты куда меня ведёшь? — проблеяла я и встала.
Было полной неожиданностью узнать, что практически в самом центре Москвы есть такие места.
— Идём! — торопил Мишка. — Надо.
— Может ты один? — промямлила я. Язык стал вдруг непослушным, а губы словно резиновыми.
— Это тебе надо или мне? — злился он.
— Мне…
— Ну, так пошли!
На казавшихся деревянными ногах, я двинула следом.
Мы оказались у какой-то кирпичной стены. Здесь повсюду валялись пустые бутылки и шприцы. Под ногами захрустело битое стекло. Хорошо, что я не на каблуках, а в кроссовках. Вокруг головы образовалась облако из мелких мушек. Загудел над ухом комар.
Рукой я задела траву. Запястье что-то обожгло.
— Ой! — вырвалось у меня.
Мишка встрепенулся.
— Ты чего?
— Крапива! — захныкала я.
— Ничего, — успокоил он и заверил: — Пройдёт.
Впереди раздался хруст веток и голоса.
— А этот бомж прикольный! — сказал кто-то.
— Фара, ты на него так смотрела, что я подумал, сейчас отдашься! — заговорил ещё один, шутливым тоном. Голос принадлежал молодому парню.
— Я хотела прямо там его месить начать, — ответила девушка, которую, судя по всему, звали странным именем Фара.
Мишка встал. Я налетела на него и тоже встала.
— Здесь народу ходит больше чем на Арбате! — восхитился кто-то.
Я выглянула из-за Мишки и увидела двух парней и девушку. Все в чёрном. У девушки сдержанный макияж под стать эмо. Джинсовая рубашка на груди была украшена аппликацией из стразов в виде цветков.
— Привет! — Она улыбнулась и двинула на нас. Парни пошли следом. Они прошагали мимо и скрылись в зарослях. Я уловила аромат мужской туалетной воды «Лакоста». Девушка пользовалась древесным женским…
— Нас наркоманы не убьют? — спросила я Мишку и обернулась.
Позади сплошная зелёная стена.
Нет, вопрос не относился к этим парням и девушке. Категория людей, которая пользуется дорогим парфюмом, вряд ли пойдёт на убийство из-за денег на дозу. Они у них есть. Я боялась, что в этой глуши могут оказаться другие персонажи.
Мишка молчал. Он постоял, словно переваривая в голове увиденное, и двинул дальше.
— Кто это был? — спросила я.
Но и на этот раз он промолчал. То ли не слышал, то ли ему сейчас не до того было, чтобы отвечать. Он над чем-то сосредоточенно думал. Когда изредка оборачивался ко мне, или поворачивал голову так, что я видела его профиль, вдруг замечала, что он жуёт нижнюю губу, словно волнуется…
«А что если он ведёт меня насиловать? — ужаснулась я. — Решил трахнуть и убить! Точно! А куда же ещё можно сейчас идти? Лучше вот так вот, заманить, чтобы сама! А то зачем, к примеру, дома этим заниматься? Потом ведь и труп надо как-то вынести. Придётся опять же расчленять его в ванной. А это сколько возни! Да и мыться потом в ней как? Нужно дезинфицировать! Мишка пьёт с утра до вечера и лишён женской ласки. А ведь он мужчина ещё молодой, только лицо пропитое. Может, был бы даже ничего себе, если бы не пил. Нужно же ему для физиологических потребностей как-то реализовываться. И вообще, вот как он меня смог уломать за ним идти? Вестимо как, загипнотизировал! Точно! — осенило меня. — Так оно и есть! А мне кажется, что по своей, по доброй воле иду. Маньяки все гипнотизёры и психологи».
— Мишенька! — проблеяла я, и стала умолять: — Не надо… Не бери грех на душу!
— Чего не надо? — Он встал и вытаращился на меня так, словно увидел перед собой инопланетянина.
— Ничего со мной делать…
— Послушай! — взорвался Мишка. — Это не я к тебе пришел, а ты ко мне. И не я тебя с постели поднял, а совсем даже наоборот. Поэтому прекрати истерить!
Сказано это было вполне сносным языком без уличных словечек и другой подзаборной терминологии, и подействовало отрезвляюще. Действительно, чего это я?
— Пришли, — наконец сказал Мишка.
— Куда? — Я огляделась.
Он показал взглядом себе под ноги и сообщил:
— Сюда.
Я увидела люк без крышки. На бетонной стене колодца были приделаны скобы, а откуда-то снизу, из темноты несло кислым и нечистотами.
— Ты что, хочешь меня в него…
Я не договорила. Так он оказывается сумасшедший!
— Марта! — успел лишь крикнуть Изувер, как я ломанулась сквозь кусты прочь.
Однако сделала всего пару шагов и увязала в этих ветках. Ноги запутались в траве и разном мусоре. Одновременно я вдохнула мушку, закашляла и присела.
— Ты куда? — раздался голос над головой.
— Не убивай! А-аа! — закричала я, как вдруг поперхнулась и умолкла от того, что на нижнюю часть моего лица легла его ладонь. Пропахшая табаком и липкая, она показалась мне мерзкой.
Так вот она, какая смерть! Как всё просто! Как я вообще, решилась пойти за ним в эту глушь? И никто не видел, как он вывел меня из дома и привёл сюда! Да если и видели, разве скажут? Разве признаются, что были свидетелями того, как социально опасный элемент уводил на смерть девушку, а они не вступились? Так и пропадают люди без вести. Каждый день по телевизору показывают, а на столбах расклеивают объявления.
И я вдруг отчётливо представила такое объявление. Вверху красным написано «Внимание». Справа моя блёклая чёрно белая фотография из паспорта, а слева текст. Такого-то числа этого года ушла из дома и не вернулась Марта Никитина тысяча девятьсот… Господи! Я-то думала, куда пропадают люди, которые, по сути, далеко от дома то и уйти не могут?! А они, наверное, лежат себе вот таких вот коллекторах заброшенных, в которые никто никогда не заглядывает. А если уж и заглянет кто, так это произойдёт лет эдак через триста. Решат археологи будущего обследовать руины древней Москвы и начнут копать. Доберутся до культурного слоя нашей
