– А меня удивляет, – не согласилась Ева, – гораздо безопаснее было бы снять на два часа сауну и ни о чем не беспокоиться. А так получается, что супруга директора очень рисковала, устраивая свидания в институте, где и ее саму все знают, и ее мужа, и Белобородова тоже.
– Да, это очень подозрительно, – согласился полковник, – хотя слова Николая вполне подтвердились: женщина сама упомянула о том, что она вскрикнула, увидев оцепление. То есть в половине одиннадцатого они были здесь. Разве что…
– Разве что – что? – спросила Ева.
– Разве что Рубцова в тот момент была одна, – сказал полковник. – Возможно, Белобородов пользуется ею, как прикрытием. Он оставил свою любовницу под благовидным предлогом в приемной, а сам быстро поднялся на пятый этаж, вытащил своих сообщников из туалета, а потом быстро спустился обратно, к Рубцовой. Все может быть. Но не будем спешить. Посмотрим, что скажут криминалисты. Кому принадлежит волос? Чьи отпечатки остались на раме? Нам бы очень помогла эта информация.
Было около четырех утра. Юдин все еще спал. Лицо у него было спокойным и умиротворенным. Ева сделала полковнику кофе, насыпав побольше сахару. Сверху спустился Степан. Из-за усталости мешки под его глазами были еще более заметны, чем обычно.
– Можно моя мама поедет домой? – попросил он полковника. – Она уже немолода и чувствует себя неважно. Мы можем оставить подписку о невыезде.
Мгновение Рязанцев колебался, но потом кивнул.
– Хорошо, – сказал он, – подумайте еще раз, не видели ли вы или не слышали ничего подозрительного, а потом, если ничего не надумаете, идите домой. Если понадовится, я позвоню.
– Я могу остаться, – сказал Степан, – мне главное – отправить маму. У нее уже в ушах шумит. Наверное, давление поднялось.
– Я могу дать ей таблетку раунатина, – предложила Ева. – А головная боль у вашей мамы есть?
– Нет, – покачал головой Степан, – ей кажется, что над ее головой кто-то ходит. Странно, правда?
После крошечной паузы Рязанцев, Ева и Скляров одновременно вскочили с мест.
– Где? – спросил полковник. – Где кто-то ходит? На крыше?! Я же говорил, я говорил!
– Но мама считает, что это из-за давления, – захлопал глазами Касьянов, но его уже никто не слушал.
Бойцы помчались наверх, перепрыгивая через три ступеньки. Тяжелое оружие било их по бокам, бронежилеты мешали вздохнуть полной грудью.
– Где-то там вроде, – сказала седая дама, тыкая пальцем в сторону крыши, – что-то шуршало. Может, птицы, а может, мыши. Но, скорее всего, у меня шумит в голове.
Мгновенно звякнули затворы, бойцы затаили дыхание. Медленно-медленно, резко поворачивая за каждый угол, спецназ поднялся на чердак, где было пусто и пыльно.
– Да тут сто лет никого не было, – развел руками полковник, сжимая в руке пистолет Макарова и освещая фонарем серый пушистый «океан», – слой пыли в палец толщиной. Может, и правда мыши? Ну, или действительно у женщины шум в ушах и все прелести гипертонии… А на крышу никак нельзя попасть иначе, чем через чердак? Может, с пожарной лестницы?
На крыше было холодно и ветрено. Порыв осеннего ветра взлохматил короткие волосы Евы и приятно охладил ее разгоряченную быстрым подъемом по лестнице кожу. Полковник посмотрел вниз, на редкие машины и светящиеся окна круглосуточного продуктового магазина.
– Смотрите! – воскликнул один из спецназовцев.
От края крыши тянулась тонкая, почти невидимая паутинка. Рязанцев, Ершова, Скляров и бойцы побежали к краю, скользя по влажному металлу. То, что казалось паутинкой, вблизи оказалось металлическим канатом – тонким, но чрезвычайно прочным.
– Ушли. Ушли! – зло сказал полковник.
Расстояние от крыши НИИ до крыши десятиэтажного дома, к которому тянулся канат, составляло на глаз почти полтора десятка метров. Владимир Евгеньевич набрал номер Чабрецова.
– Денис, – сказал он в трубку, – они ушли по крышам в соседний с НИИ дом. Это десятиэтажка, в которой находится круглосуточный магазин «Русь». Оцепите здание! Возможно, мы сумеем их перехватить.
Внизу, на земле, началось мельтешение. Побежали люди в форме, милицейские мигалки залили окрестности красно-синим цветом. Рязанцев стоял под порывами осеннего ветра, ругая себя за то, что не послушал Склярова и не проверил крышу с самого начала.
«Ошибка, – думал он, – какая ошибка! Я недооценил их».
На крыше соседнего здания появились стражи порядка.
– Никого нет, – прокричал майор, придерживая рукой фуражку, чтобы ее не снесло ветром. – Видимо, они успели спуститься и покинуть дом. Тут только ботинок остался! Левый! Видимо, они потеряли!
Милиционер поднял с крыши что-то черное.
– Бросайте ботинок нам, у нас тут есть группа криминалистов, это для них работа, – ответил майору полковник.
Майор хорошенько размахнулся и бросил черный предмет. Тот два раза перевернулся в воздухе и приземлился рядом с Олегом.
– Итак, что мы имеем? – сказал Владимир Евгеньевич, сидя за столом в лаборатории, превращенной в штаб.
Рядом с ним сидели жена и Скляров. С другой стороны стола расположились Чабрецов, Жанна, а также химик с биологом. Они клевали носами и терли глаза. Было около пяти утра. Все пили кофе с сахаром, пытаясь взбодриться.
– Итак, – повторил полковник, вытащив лист бумаги из принтера, стоявшего рядом с компьютером на одном из столов лаборатории, – имеем мы следующее. Около девяти часов вечера на Василия Юдина было совершено третье нападение. Если честно, я этого ждал. После визита Юдина в ФСБ к ученому была приставлена охрана, которая вела его от НИИ до дома, а потом обратно. Я предполагал, что новая атака будет совершена примерно там же, где и предыдущие, – то есть на пути Василия от станции метро к дому. Но я ошибся. Нападение было совершено прямо в здании института в то время, когда охрана ожидала Юдина на улице. Как вы знаете, Василию удалось отбиться, причем одному из нападавших Юдин повредил руку, второму сломал ногу, а вожак преступников, «высокий худой мужчина с длинным носом», по словам Юдина, зажал себе нос тряпкой с хлороформом и глубоко вдохнул его, дабы избежать Васиных вопросов.
Рязанцев нарисовал на листе бумаге четверых, один из которых был выше и стройнее остальных. Еще у двух фигур он отметил повреждения на руке и ноге. Пятый четырехугольник полковник нарисовал пунктиром.
– При этом у Василия не было с собой прибора, – продолжил полковник, – а это со всей очевидностью свидетельствует о том, что преступникам был нужен не прибор, а сам ученый. Именно то обстоятельство, что четверка готовилась эвакуировать бесчувственного Юдина из НИИ, позволило уйти им самим. Очевидно, у них было что-то вроде люльки или системы ремней с карабином, или гамак, или еще какое-то приспособление, позволившее сначала поднять главаря, находившегося в бессознательном состоянии, на пятый этаж, а затем переместить его по тросу с одной крыши на другую. За всем этим видны серьезные усилия по подготовке похищения. И, скажем прямо, планы преступников срываются раз за разом отнюдь не из-за того, что Василия защищают правоохранительные органы или спецслужбы. Астроном сам себя защищает, за что ему честь и хвала.
