высматривать что-то вроде огромного похожего на кувшин цветка высотой хотя бы в метр-полтора.
Глаз тут же зацепился за высохшее растение, чей ствол раскололи явно не вчера и не сегодня. У таких громадин упругие стенки успевают превратиться в настоящую древесину, без железного топора до содержимого которой еще попробуй, доберись, но ту ловить что-то было однозначно поздно. По крайней мере, в ближайшие несколько месяцев.
Насколько мне известно, такие природные водосборники окончательно не умирали, и после сезона дождей, треснувшая коряга должна была успеть, почти полностью разложиться, а на ее месте — вырасти новое растение. И уже начиная примерно с полуметрового размера, внутри нее можно будет найти достаточно воды, как минимум на сутки для одного человека.
— О, вот ты где пристроился! — обрадовался я.
Местные кувшинки предпочитали опушки и места на краю открытых пространств, из-за чего гуще всего попадались именно внутри оазисов. В следующие несколько минут я легко проткнул тонкую стенку 85−90-сантиметрового растения и терпеливо дождался, чтоб тонкая струйка кристально чистой воды наполнит мою флягу под самую пробку.
В процессе я, конечно же, пару раз приложился, но жажду окончательно не удовлетворил: меня ведь ждал измучанный жаждой товарищ. Не особо заморачиваясь, заткнул отрубленным на соседнем дереве сучком дыру, и рванул назад. Каково же было мое негодование, когда обнаружил Ромку присосавшимся к смутно знакомой фляге. «Ну, конечно!»
— Ах ты, гад! Я тут, бегаю ему за свежей водичкой, а он, оказывается способен, в одно жало прикончить наши скудные запасы бухла…
— Тут еще три такие же фляги! — торопливо сообщил Ромка.
— … но твоя вина не так уж и велика, — легко согласился я.
Привлеченный шумом англичанин осторожно высунулся в дверь, пытаясь понять, что у нас происходит.
— О, ты его решил отпустить? — без особого удивления поинтересовался напарник.
— У нас тут произошли некоторые ключевые перестановки… — сообщил я уклончиво.
— А?
— Говорю, что поздравляю вас, Роман! Отныне вы «боцман» не только по причине своей питерской прописки и морских увлечений, но и в связи занятием должности старшего унтер-офицера на нашем корабле. Еже ли, конечно, посчитаете возможным принять это назначение… — с трудом подавляя желание расхохотаться, я был манерен и велеречив, как дореволюционный адвокат.
— А каковы мои служебные обязанности? Ну и, хотелось бы, жалованье обсудить… — принял игру Ромка, продолжая, правда, все так же лежать на земле.
— Официально, ты командир над всеми нижними чинами: как строевыми, так и не строевыми. Но пока, сам понимаешь, все командирские обязанности мы будем делить на двоих. Как и нашего единственного подчиненного, — кивнул я на все еще ничего не понимающего англичанина. — Оплату, в виду отсутствия инвестора, будем обсуждать. Но первое время, наверное, станем делить доходы по пиратскому кодексу. Ну, знаешь, сколько-то долей заработанного мне, сколько-то тебе, этому — рыжемордому…
— А те, почти две тонны в трюме?
— Об их судьбе надо посовещаться, но понимаешь, если все-таки сможем взлететь, а потом и приземлиться, то мне кажется, мы должны разделить их с Урюпинском. Это было бы…как-то справедливо, что ли.
— Звучит, в принципе, разумно… — согласился напарник.
— Я, кстати, был вынужден принять на себя бремя капитанства.
— Погоди, — Ромка оживился, и даже приподнялся на локоть. — А наша лоханка не слишком мала для полноценного капитана? У этих, у змеюк, вроде всего лишь саб-лейтенант рулил. Если ничего не путаю, это же на целую ступень меньше…
— Вы, милсдарь боцман, безусловно, правы, но наш иностранный пленник тут подсказал, что раз других кораблей у нас все равно нет, как и начальства, то с учетом должности, я могу считать себя еще и главой независимого флота. Тут, понятно, без капитана уже никак.
— Ну да, справедливо, — теперь Ромка взбодрился до того, что даже сел. — А этот прыщ англосаксонский, кем будет?
— Кем и был, старшим матросом. Доверия ему никакого, но давай не будем забывать, что он же тут сейчас единственный, кто уже летал. Было бы тоже, не очень правильно, этого не оценить по достоинству…
Разговор Ромку явно не оставил равнодушным. Когда я договорил, он даже вскочил и, не в силах стоять, мерять площадку перед входом в канонерку шагами. Пять — в одну сторону, пять — в другую…
— Ты серьёзно, мы и вправду поплывем… эм, в смысле — полетим?
— Есть очень высокая вероятность! — заверил я напарника.
В этот момент, мое внимание привлекла траву, которую продолжал топтать Ромка. Она была полусухая. И ладно бы только у входа. В этот момент у меня будто глаза открылись, и я с удивлением осознал, что все открытое пространство вокруг нас, сереет пожухшей травой.
— Это что за фигня такая, — ошарашенно пробормотал я, — Ром, это блин, что такое?
Напарник был слишком погружен в открывшиеся перспективы, поэтому взгляд его послушно проследил за моим пальцем, но ничего необычного не рассмотрел.
— Ты о чём?
— Да смотри же, трава! Она сохнет!
— А, ты об этом, ерунда! Так всегда бывает, когда занимают пустовавшие оазисы… — отмахнулся он. — Не помнишь разве, в Урюпинске на тропинках разве трава росла?
Живя там, мне и в голову не приходило изучать эту тему, но теперь же я был капитаном, а потому дураком выглядеть, было «не комильфо». Прежде чем спросить еще что-нибудь, столь же эмоциональное, я обвел взглядом пространство вокруг, и вдруг понял: те же самые растения, но растущие между корней, чувствовали себя так же, как и всегда.
— Так ты не прикалываешься…
Ромка выразительно обвел взглядом смрадные пятна на своей одежде и поинтересовался:
— Ты точно думаешь, что я сейчас готов так глупо шутить, даже не успев смыть всю эту гнилую слизь, натекшую из людей, с которыми я буквально вчера собирался допить остатки вина? Кстати, оно же еще осталось… — взгляд напарника вильнул и замер на узнаваемом рюкзаке Свары.
«…Точно, командир же вчера упоминал о своих богатствах, и предлагали допить!» — мысль была странно равнодушной для ситуации.
— Ну, отлично! Князья, оказывается, могут управлять даже ростом сорняков в своих оазисах… — однако осознать такое было куда труднее, чем произнести. — Слушай, предлагаю, сейчас сообразить чего-нибудь на обед, оставшуюся часть дня — потратить на сборы в дорогу, ну и уже вечером — допьем. Добро?
* * *
День 65, утро
Проснулись мы еще засветло.
Две полулитровые
