он и потер гладкий подбородок, — ты не веришь в мою искреннюю щедрость?
— Верю, господин, — осторожно ответила жрица, — но я должна знать, в чем она будет выражена.
— Ты и вправду умна, прекрасная Арчита, — глаза старейшины заблестели, — я осыплю тебя лазуритом. Медными кольцами и браслетами. Дам столько провизии в путь, сколько душа пожелает.
Девушка смотрела в эти холодные синие глаза и понимала. Она не верит ни единому слову. Унташ скорее прикажет закопать ее живьем в лесу, нежели отблагодарит за оказанные услуги.
— Ну? — нетерпеливо нажал тот. — Ты смогла оценить мою щедрость по достоинству?
— Да, господин, — вяло улыбнулась жрица, — она и вправду не имеет границ.
— Прекрасно! — воскликнул он и ухватился за кувшин. — Выпьем за это!
Старейшина приложился к сосуду. Белые ручейки вновь потекли по подбородку, сливаясь с бледной кожей.
Арчита же лихорадочно искала выход, но пока не находила. Одно можно было понять наверняка. Из дома ее не выпустят. Однако и продолжать «пировать» в обществе мерзкого изверга желания не осталось. Девушка продолжала испытывать голод. А ей нужны силы. Сердце подсказывало, что завтра они понадобятся. Жрица заставила себя взять пшеничную лепешку. Осмотрев ее на наличие кровавых пятен, и не обнаружив таковых, она откусила солидный кусок. При этом старалась проглотить как можно скорее и закончить это неприятное застолье.
— Все-таки молоко моих коз — лучшее на земле, — смачно причмокнул Унташ и отставил пустой кувшин.
— Угум, — отстраненно бросила Арчита, дожевывая хлеб.
Унташ усмехнулся и утер губы ладонью:
— Как ты можешь судить о нем, прекрасная жрица, если даже не попробовала?
Она вздохнула, пододвинула полный сосуд и наполнила кружку. От напитка шел приятный аромат.
— В доме больше нет слуг? — как бы невзначай спросила она.
— А для чего тебе мои слуги? — хитро улыбнулся Унташ.
Арчита пожала плечами и ухватила кружку:
— Кто-нибудь мог прислуживать за столом еще.
— У меня нет слуг. Только рабыня. И мы хорошо смогли обслужить себя сами.
— Такой огромный дом и нет даже привратника? — невинно поинтересовалась девушка и поднесла кружку ко рту.
— А тебе что, вдруг захотелось покинуть мою чудесную обитель, прекрасная жрица?
Арчита замерла, не успев сделать глоток. Их взгляды встретились. В этих бездонных глазах она увидела смесь хитрости, издевки и угрозы. Однако жрица нашла в себе силы улыбнуться поверх края кружки.
— Нет, — и осушила сосуд за пару больших глотков.
Жажда поутихла. Памятуя о подозрительном кувшине, девушка налила себе еще. Вторая порция молока тут же отправилась вслед за первой.
— Очень хорошо-о-о, — протянул Унташ, — иначе я бы счел это за оскорбление моему радушию и гостеприимству.
— Тогда… — жрица отставила кружку и облизала губы, — позволь им воспользоваться. Завтра предстоит трудный день. Я устала.
— Конечно, прекрасная Арчита, — он не сводил с нее хищного взгляда, — отдыхай и набирайся сил. Завтра они тебе пригодятся.
Жрица постаралась не заметить угрожающего тона, отодвинула стул и поднялась.
Унташ продолжал смотреть на нее:
— Надеюсь, ты найдешь дорогу до своей комнаты? Прости, но я не очень люблю яркий свет и не зажигаю факелов. А моя ничтожная рабыня сейчас не в том виде, чтобы послужить тебе.
Арчита с трудом сдержалась. К горлу подступил комок. Скудный ужин вот-вот готов был попроситься наружу.
Девушка вяло улыбнулась:
— Не волнуйся, господин. Я найду. Третья комната по проходу направо.
— Все так, прекрасная Арчита, все так.
Унташ продолжал смотреть на нее, но взгляд становился туманным. Стекленеющим. Будто разум старейшины улетал. Куда-то далеко и прочь отсюда.
Не желая оставаться в его обществе больше ни на миг, девушка вежливо кивнула и вышла из комнаты.
Позади нее тихо потрескивали угли в треножнике. В отблесках пламени на полу виднелись темные пятна крови. А впереди маячил коридор, погруженный в кромешный мрак.
[1] Элам — историческая область и древнее государство на юго-западе современного Ирана (провинции Хузестан и Лурестан).
[2] Бабилим — Вавилон.
[3] Хул гил («растение радости») — шумерское название опиумного мака.
Глава 5
До комнаты добралась с большим трудом. В коридоре стоял кромешный мрак, лишь слегка рассеиваемый пламенем треножника у коморки привратника. Чем дальше же уходил путь, тем гуще становилась тьма. Тьма и тишина. Когда Арчита остановилась-таки у нужного места, она уже ничего не слышала, окромя собственного дыхания. Отдернув грязную занавесь, жрица вошла внутрь. На ощупь нашла соломенную циновку в углу и с облегчением опустилась на нее. Облокотилась спиной о стену. Голод и жажда прошли. Зато появилась сонливость. Однако девушка отчаянно гнала ее прочь. Она не может сейчас спать. Ей нельзя сейчас спать. Необходимо все обдумать… а лучше попробовать выбраться отсюда. Унташ хоть и обещал щедрую награду за помощь, исполнять обещание был явно не намерен. Да и сама Арчита гневить богов точно не хотела.
«Угораздило меня… послужит мне уроком… впредь буду осторожнее… если выберусь отсюда».
Жрица обвела взглядом комнату. В сгустившейся тьме с трудом можно было различить очертания стен.
«Есть ли выход?».
Мысль бежать через главную дверь она отбросила сразу. Придется пройти мимо комнаты, где сидит Унташ. Можно, конечно, подождать, пока он уснет, но Арчита сомневалась, что ей хватит сил отодвинуть мощный засов без лишнего шума. Да и с той стороны наверняка дежурит верная стража старейшины.
«Нет. Это никуда не годится».
Полная тишина дома давила так сильно, будто на ее плечи свалился сам Хинду-Кауш. Перед мысленным взором то и дело мелькал образ рабыни. С безжизненным взглядом и окровавленным лицом. Арчита чувствовала, как в душу медленно закрадывается страх. Он сковывал и угнетал. Его липкие объятия противились действию. Навевали сонливость. Поэтому жрица изо всех старалась держать себя в руках.
Взгляд черных глаз медленно переместился на окно в виде узкой щели.
«Не пролезу».
Отверстия будто специально были сделаны настолько маленькими, чтобы ни у кого и в мыслях не возникло бежать отсюда. Девушка чувствовала себя узницей мрачной темницы.
От досады она стукнула затылком о стену. В тот же миг позади раздался отчетливый гул. Будто слабое эхо разлетелось по комнате. Арчита вздрогнула, обернулась и невольно осмотрела преграду. Темная стена из необожженной глины. Жрица провела ладонью по шершавой поверхности, а затем, сжав пальцы в кулак, осторожно ударила. Эхо повторилось.
«Она тонкая…».
Девушка нахмурилась и вновь провела ладонью по стене. Поднесла пальцы к ноздрям, принюхалась. Ей удалось ощутить едва уловимый запах влаги.
«… и свежая».
«Господин не любит тратить шиклу».
— А вдруг… — одними губами прошептала Арчита и достала из-под одежды кинжал.
Приложив кончик к поверхности, жрица осторожно надавила. Все-таки лишний раз рисковать не
