Каморный весело посмотрел на побледневшую Свету и продолжил:
– И еще так некстати случившийся в отделении репортеруспел щелкнуть юную наркоманку в таком виде, что чопорные англичане копытаотбросят, когда увидят фотографию.
Света не издала ни звука, Каморный даже удивился такойвыдержке.
– Вы с сестрицей, конечно, можете надеяться, что еслиДжулиан любит свою невесту, то не посмотрит на ее прошлое – с кем по молодостине бывает? И даже родители, когда увидят Ирочку воочию, изменят свое мнение.Так вот, напрасно вы на это надеетесь. Ни хрена они не изменят мнение, потомучто ни Джулиану, ни респектабельным родителям просто не дадут возможностиузнать Ирочку поближе. Англичане вообще не любят пускать на свой остров чужих,в особенности молодых женщин сомнительной репутации. Если не ошибаюсь, Ирочкекак раз в эти дни оформляют визу? Как думаешь, какой ответ даст консульство,если послать им фотографию шестнадцатилетней наркоманки и копию протокола?
Каморный с нетерпением ожидал взрыва, рыданий, того, чтоСвета бросится на него с кулаками. Именно эти минуты он, сам себе непризнаваясь, находил самыми приятными в своей работе. Опасаясь нападения, ондаже отошел в угол комнаты, но Света молчала, отвернувшись. В глубине душиКаморный несколько растерялся – он исчерпал все свои аргументы, а результатапока не достиг. Наконец она повернулась и посмотрела на него пристально. Взглядее Каморному понравился. Хороший взгляд, прямой и честный, чувствовалась, чтоего обладательница, не задумываясь, разорвала бы Каморного на куски илипереехала автомобилем, причем сделала это своими руками, никому не поручая и ненадеясь на посторонних.
.– Ты понимаешь, что я готова сделать все, чтобы Ирка уехалаиз этой паршивой страны?
– Понимаю, дорогая, иначе я не стал бы затрагивать этотвопрос.
– Ты понимаешь так же, что если ты по злобе илиподлости характера все же сделаешь так, что ей не дадут визу, то мне станетнечего терять.
Каморный еще раз заглянул ей в глаза и согласился.
Далее, отвечая на его наводящие вопросы она рассказала, чтокопию видеокассеты ее просил достать Антон Ребров, доверенный помощник ВадимаКрутицкого, ныне покойного. Зачем ему это было нужно, она, Света, понятия неимеет.
– Доверенный помощник, говоришь… – задумчиво бормоталКаморный. – А откуда ты его знаешь? Спала с ним, что ли?
– Ты не поверишь, но не спала и не собираюсь, –устало улыбнулась Света. – Просто в детстве мы жили в одном доме.
– А как он живет сейчас? – заинтересовалсяКаморный. – Семья, дети, какая квартира?
– Откуда я знаю! – Света пожала плечами. – Ясказала, что знала, а теперь – проваливай. И помни наш уговор: мне терятьнечего.
* * *
Света Малькова, сколько себя помнила, всегда считаласьстаршей. Это внушили ей родители лет примерно с четырех, когда родилась младшаясестренка Ирочка.
«Ты старшая, – говорили ей, – и должна понимать,что младенцу нужен покой, поэтому нельзя прыгать и играть в шумные игры».
«Ты старшая, – говорили ей, по прошествии шестилет, – и должна не бегать с подружками, а присматривать за сестрой водворе, не отпуская ее от себя ни на минуту».
«Ты старшая, – твердила мать, – и должна вовремяприводить сестру из школы и контролировать приготовление уроков».
И Света все делала, не потому что была особенно послушнымребенком, а потому что действительно чувствовала ответственность за младшуюсестренку. Родителям было некогда: отец часто ездил в командировки, а матьработала, но все как-то неудачно – какие-то у нее все время были проблемы сработой, потому что была она человеком взбалмошным и долго не могла ужиться нив одном коллективе. Она часто меняла места работы и, не имея специальногообразования, устраивалась то техником, то секретаршей, то вообще лаборанткой. Впервое время шла она на новую работу как на праздник и по утрам, тщательнонакладывая макияж перед зеркалом, рассказывала дочерям, какие замечательныеработают люди в ее новом коллективе, какая в отделе творческая атмосфера издоровый психологический климат. Так продолжалось несколько месяцев, после чегомать начинала приходить с работы взвинченная, начальника называла старымкозлом, сотрудники мужского пола становились у нее хамами, а сотрудницы – всепоголовно стервами и старыми грымзами. Заканчивалось все тоже всегда одинаково– мать увольнялась по собственному желанию и проводила время, лежа на диване стелефоном в одной руке и с сигаретой в другой. Потом она оживала, говорила, чтоей осточертел быт – все эти кастрюли и грязное белье, и история с устройствомна работу начиналась по новой. Естественно, при такой сложной жизни матери некогдабыло заниматься дочерьми.
И Света учила Ирочку самым необходимым вещам: кататься надвухколесном велосипеде, собирать кубик Рубика, читать, потом, лет вдвенадцать, – красиво укладывать волосы и красить ресницы.
Когда Свете исполнилось семнадцать и она заканчивала школу,а Ирка вступила в беспокойный возраст тинейджеров, родители не придумали ничеголучшего, как развестись. Дело происходило летом, Ирочку отправили в пионерскийлагерь, а Света сдавала выпускные экзамены. И вот, как раз перед математикой родителии огорошили ее известием.
– Вы что – рехнулись? – только и нашлась она чтосказать.
Мать бегала как безумная по комнате, беспрерывно куря ирассыпая вокруг пепел, отец" морщился и отводил глаза.
– Выйдем на балкон, – кивнула ему Света.
– Ты соображаешь, что делаешь? – накинулась она нанего злым шепотом. – На кого ты нас оставляешь? Ведь она же совершенно неумеет жить!
Отец промямлил что-то по поводу того, что он будет присылатьденьги.
– Сколько? – агрессивно наступала на негоСвета. – И потом – что значит – присылать?
Отец пробормотал, что да, он переезжает жить в Москву – неслучайно -«эдил так часто туда в командировки, поняла Света. Он все оставляетим – квартиру, имущество, а сам начинает с нуля – на новом месте, с новойженой.
– В одной семье порядка не навел, так и в другой ничегоне получится! – зло прошипела Света.
– Стерва какая выросла! – отшатнулся он.
– Заткнись! – закричала дочь уже в полныйголос. – Ирка еще маленькая совсем, кто ее будет растить? Ты об этомподумал?
Отец только махнул рукой и через несколько дней уехал, а уматери, как Света и опасалась, началась сильнейшая депрессия. «Ей только поводдай себя пожалеть!» – зло думала Света. Иру оставили в лагере еще на однусмену, а про то, что Света сдает выпускные экзамены и нужно как-то определятьсяс дальнейшей учебой, родители просто забыли.
Мать валялась на диване, нечесаная и курила так, что Светехотелось иногда вызвать пожарную команду. Потом мать стала куда-то уходитьнадолго, Свете некогда было за ней следить. Выпускные она сдала кое-как, опоступлении в институт нечего было и думать – ни денег нет платить репетиторам,ни времени на подготовку, да и желание пропало.
