его-то я как раз знаю...
Первая их встреча состоялась годом раньше, летом 1978-го, когда десятиклассница Оля Егорова (которая еще не знала, что станет Чиграковой) поступала в Дзержинское музучилище. Они с подружкой сдали сочинение и сидели в вестибюле. С улицы зашли два парня, явно с жуткого похмелья. Один, черненький и курносый, прямиком направился к ним: «Девчонки, купите ноты “Битлз”! Всего десять рублей!» Ему решительно отказали. Тогда второй выхватил из сумки боксерские перчатки: «Уговорили! Отдаю за червонец!..»
Вконец испуганная Ольга («И этот притон — музучилище?!») выскочила на улицу. Более разбитная подружка осталась. Кажется, они даже сообразили в тот вечер на троих...
Но такие колоритные сценки остались в прошлом. Чиж был уже достаточно опытен, чтобы наступать на одни и те же грабли. Теперь он жил и учился без прежней горячки.
— Наша сокурсница, — вспоминает Ольга Чигракова, — снимала квартиру буквально через дорогу от училища. Мы часто там гужевались: прогуливали занятия, отмечали праздники, дни рождения. Но Сережа ровно в 9 вечера уезжал. До этого он поет песни, все хором ему подпевают, усевшись на полу. Веселье в самом разгаре, и вдруг: «Так, мне пора» — «Куда? Время-то детское!» Но он уходил, сила воли у него была.
Видимо, в благодарность, что сын наконец-то взялся за ум, родители собрали денег и купили ему фортепиано «Фантазия». Другим увлечением Чижа стал «самиздат». Его привозили парни из музучилища, которые тусовались в Горьком. Самое сильное впечатление оставил «Мастер и Маргарита». Было ощущение, что от этих подслеповатых строчек исходит запах риска, — за каждым ведомственным ксероксом приглядывал КГБ, а каждую пишмашинку надо было обязательно регистрировать в милиции. «Я читал Булгакова по ночам — мало ли чего», — вспоминает Чиж.
Этот период вообще оказался богат на впечатления и встречи с людьми, отношения с которыми прошли испытание временем. Первым стал первокурсник Женя Баринов, приехавший учиться из соседнего городка Павлов. Не заметить его было трудно: сам по себе высокий, он носил длинные волосы (таких смельчаков-«волосатиков» в училище было немного) и щеголял в джинсовом костюме фирмы «Milton’s».
Баринов запомнил точную дату и обстоятельства своего знакомства с Чижом. Это случилось 1 октября 1979 года.
Первокурсников посвящали в студенты. Был вечер-капустник, а после него — танцы. На сцену, где играл ансамбль, по очереди вылезали все, кто хотел чем-то блеснуть. Получилось что-то вроде пьяного джем-сейшена. Когда у бас-гитариста вдруг выпал шнур со штекером, бэнд прекратил играть. Эту паузу, чтобы не дать закончиться пляскам, Чиж заполнил зажигательным соло на барабанах.
— Играл он так себе, — хмыкает Баринов, — но настолько нагло, что я сразу обратил на него внимание. С перекура мы возвращались по коридору: Чиж с одной стороны, я с другой. Встретились, посмотрели друг на друга, зашли в пустой класс. Там стояло фортепиано. Сели и давай по очереди «Битлз» играть: «Ты эту знаешь?.. А эту?..» Ну и все, понеслось... Играли почему-то «Rubber Soul», весь альбом. Серега стонет: «Ох ты, нашел родню!..»
Это был тот случай, когда действительно сошлись крайности: живой, как ртуть, Чиж и флегматик Баринов, которому на редкость подходит бабелевская строка: «Он говорит мало, но смачно, и хочется, чтобы он сказал еще». В компании Женя мог молчать часами, а потом бросить фразу и просто всех срезать. «Причем далеко не каждый, — добавляет Чиж, — в эту фразу еще и врубится». Но, главное, их музыкальные вкусы были схожими: «старый добрый рок» во всех его проявлениях.
— Как музыкант, Жэка из тех, которые ничего не изобретают, — говорит Чиж. — Он умеет импровизировать, но делает это крайне скупо. Но если я играю и знаю, что он сзади или сбоку, я могу туда даже не смотреть. Такой человек очень нужен в каждом бэнде.
Впрочем, поиграть вместе им не удалось. В 1979 году Климешов поступил в консерваторию, и Чиж занял его место в «Урфин Джюсе»[19]. У «джюсов» был лучший в городе аппарат. Одними из первых они начали копировать Deep Purple, Grand Funk Railroad и даже замахнулись на рок-оперу «Jesus Christ Superstar». В системе координат Дзержинска эта группа считалась высшей точкой карьеры музыканта. Прыгнуть выше было некуда — только если податься в Москву.
К тому же «УД» считался в городе самым дорогим коллективом. За танцевальный вечер он запрашивал 150 рублей. Получая из общего котла свои 70 рублей в месяц, Чиж целиком тратил их на пластинки и бобины. Ради этого он был готов четыре раза в неделю, включая субботу и воскресенье, трястись на электричке до станции Сейма (репетиции проходили в Доме культуры местной птицефабрики).
— Серега очень хотел там играть, и это, уверен, сказалось самым положительным образом, — говорит Климешов. — Закон тут простой: если ты хочешь расти как музыкант-профессионал, ты всегда должен играть с теми, кто сильнее тебя.
«Джюсы» посадили Чижа за барабаны, которые не являлись для пацанов 70-х самым выигрышным инструментом.
— Гитаристов тогда было как собак нерезаных, — вспоминает Баринов, который сам начинал как ударник. — Все почему-то рассуждали так: «Клавиши — что за инструмент? Стоит стол на четырех ножках, и кто-то там чего-то нажимает. Несолидно! А барабанщика и вовсе не видать... Нет, надо, чтобы девчонки смотрели, как я на гитаре играю!»
Ударников даже подкалывали куплетом Аркадия Северного: «Был бы ты лучше слесарь / Или какой-нибудь сварщик, / В крайнем случае — милиционер, / Но только не барабанщик!..» Но Чиж всерьез взялся за дело. Чтобы технично «стучать», он посещал занятия, которые проводил в музучилище пожилой еврей-барабанщик из Горьковской консерватории, и даже получил специальный диплом.
* * *
Именно в «Урфин Джюсе» Чиж познакомился с Димой Некрасовым. Гитарист-самоучка, он был на год младше Чижа, закончил единственную в городе школу с английским уклоном и учился в горьковском институте. Его манера игры была заметна даже в Дзержинске, и без того богатом классными инструменталистами. («Ум-то у него крепкий, — говорит Баринов, — у него ни одного аккорда нормального нет. Все с какими-то выкрутасами».)
Осенью 1980-го Некрасова — как «восходящую рок-звезду Дзержинска» — пригласили поиграть в «УД». На первой же репетиции они встали с Чижом у окна и «зацепились языками» часа на три: выяснилось, что оба до умопомрачения любят битлов. Симпатия была мгновенной и взаимной. «Будто мы с рождения вместе, — говорит Дима. — Совсем не притирались». Вдобавок оказалось, что они живут по соседству, буквально через дорогу.
Но главный сюрприз заключался в том,
