ареной сгустилась такая сочная тишина, что даже залихватский стук собственного сердца казался непростительно громким. Сначала все смотрели на изображение, потом дружно, будто по команде переключились на меня, и теперь сотни, если не тысячи взглядов, полных любопытства и недоумения, кололи острыми шипами.
— И кто это у нас? — протянул Райдо, отступая на шаг, чтобы лучше рассмотреть мерцающий образ, — так-так-так, претендентка, в последний момент заявившая о своем желании попробовать силы на отборе. Ева Найтли.
— Ну ты и… — прошипел Коул, дернув головой. Было видно, что он напрягся, но уверена, его напряг не шел ни в какое сравнение с той раскаленной волной, которая захлестнула меня по самые уши.
Я не знала подробностей, но понимала, что каким-то образом умудрилась нарушить одно из важнейших правил и последствия будут более чем серьезными.
— Ну что же вы прячетесь, милочка? Идите сюда. Покажитесь, так сказать, во всей красе, — голос распорядителя мягкий, но от каждого слова пробивало насквозь.
Все. Допрыгалась. Хана моему поступлению. И мечтам о достойном будущем. И всему остальному.
— Иду, — промычала, неуверенно переставляя ноги. Они отказывались слушаться и при каждом шаге позорно подгибались. Кажется, от страха я даже стала меньше ростом.
Под прицелом всеобщего внимания я снова подошла к предательской пластине и, втянув голову в плечи, остановилась рядом с ней. Было страшно, а еще стыдно. Пожалуй, стыда было даже больше, чем всего остального.
— Какой еще артефакт вы вынесли из Башни Забвения? — вкрадчиво, будто мы соучастники какого-то преступления, спросил Райдо, — нам всем очень интересно. Как. А главное зачем?
— Вам не кажется, что вопросы излишни, — подала голос та самая женщина с суровым пучком на голове, — правилами запрещено брать более одного артефакта. Тот, кто посмел это сделать, автоматически исключается из числа претендентов на поступление.
— Госпожа Нора, при всем уважении, — куратор почтительно склонил голову, — мы должны разобраться в том, что случилось, прежде чем наказывать провинившегося.
Я пошатнулась и невольно ухватилась за локоть Хорнера, но тут же отпустила:
— Простите, — прозвучало совсем жалко, — но я…не нарушала…и не знала…Я взяла только кольцо. И больше ничего.
— Вот это мы сейчас и проверим, мисс Найтли. Прошу, выложите на панель содержимое ваших карманов. Не пытайтесь утаить. Вы уже попались на нарушении и если добровольно не предъявите артефакт, мы будем вынуждены обыскать вас. Уверяю, шансов что-то скрыть просто не существует.
— У меня ничего нет, — полезла в левый карман платья и достала оттуда не дожёванный кусочек мяса. Он оказался жутко жестким и невкусным, но я не хотела обижать сторожа, так любезно угостившего меня завтраком, поэтому тайком сунула в карман, а выбросить забыла, — вот.
— На панель кладите, пожалуйста, — Райдо отодвинул от себя мою ладонь с убогим куском.
Я аккуратно выложила его в центр пластины. И ничего не произошло. Кусок мяса оказался куском мяса.
— Продолжайте.
Из кармана на поясе я достала носовой платочек, который был в комплекте с платьем. Его тоже положила на проверку и тоже ничего не произошло.
А потом сунулась в правый карман и нащупала там что-то непонятное. Вытащила руку из кармана и, разжав потный кулак, обнаружила ту самую щепку из Башни Забвения.
— Быстрее, мисс Найтли. Очень много людей ждет завершения этого представления.
Я положила огрызок на панель следом за куском мяса и платком, надеясь, что и в этот раз ничего не произойдет. Но увы. Раздался уже знакомый гул, и над нашими головами развернулось очередное изображение.
Еще один темноволосый парень. Только постарше, чем Коул и явно посерьезнее. Но самое дурное, что, спустя пару мгновений, я узнала в нем того самого типа, который выдернул меня из-под колес эр-мобиля в Муравейнике. И, судя по его лицу, он не рад новой встрече. Совсем. Ни капли.
— О, неуловимый адепт Лекс Верано с пятого курса, — ухмыльнулся Райдо, — неплохой выбор…был бы. Если бы не нарушение.
— Я не знала, что это артефакт!
— А что еще кроме артефактов может находиться в комнатах Башни Забвения?
— Он был не в комнате! — взмолилась я, складывая ладони домиком, — а на верхней площадке возле лестницы!
Изображение стало мрачнее тучи. И без того темные глаза стали совсем черными.
— Как интересно…не в комнате, значит, — Хонер недобро ухмыльнулся и, заложив руки за спину, подступил ближе, рассматривая новый артефакт, — и что такое?
— Простая щепка, — произнесла я и, видя недоумение, поспешно пояснила, — я к башне бежала через сад и наступила там на что-то. Заметила только когда оказалась на лестнице, и решила, что надо чем-нибудь отковырять…
Парень на изображении закрыл глаза, сжал пальцами переносицу и сморщился так, будто пытался убедить себя, что убийство — это плохо, гадко и недостойно адепта академии Весмор.
— Продолжайте, — подбодрил Райдо.
— Ну…я… — обвела взглядом толпу, ловившую каждое мое слово, — отковыряла это добро щепкой.
Ладно хоть оно оказалось сухое и не вонючее, а то вообще бы стыдоба была.
— Артефактом, вы хотели сказать?
— Я не знала, что это артефакт. Просто подобрала ее с пола, использовала и зачем-то сунула в карман. От волнения даже не заметила. Простите, что так вышло. Я и подумать не могла, что это что-то важное.
В конце рассказа парень на изображении уже открыл глаза и так недобро на меня смотрел, что даже в боку закололо.
Глава 4.4
— Похоже, у нас целых два нарушения? — Хонер расплылся в совершенно недружелюбной улыбке, — Так, адепт Верано? Что вы там притаились? Выходите к нам. Мы будем очень рады лицезреть вашу персону рядом с нашей скромной компанией.
При этих словах в третьем ряду поднялась напряженная фигура. Я даже дышать перестала, наблюдая за тем, как парень спускается по ступеням и подходит ближе. Он лишь вскользь прошелся по мне сумрачным взглядом, а у меня аж дрогнуло внутри и понеслось вскачь.
— Напомните мне, пожалуйста, где адепты, которым оказали честь помочь новобранцам, — слово «честь» было выделено интонацией, — должны размещать свои артефакты?
— В комнатах, сэр, — твёрдо произнес темноволосый, заложив руки за спину.
У него была жесткая выправка, уверенные движения, в которых безошибочно угадывалась хорошо контролируемая сила.
В мою сторону он больше не смотрел, но я чувствовала, как начало калить уши и щеки. Кажется, кто-то темноглазый самозабвенно крыл меня хорошими и добрыми словами, желал счастья, здоровья и всяческих благ.
— Где его оставили вы?
Секундная заминка, потом так же твердо, но со скрипучими нотами:
— Перед дверями.
— Зачем вы это сделали?
Теперь прорезалась сталь:
— Не хотел, чтобы меня кто-то выбрал.
— Почему? Чем вам не нравятся наши прекрасные претендентки. И умны, и красивы, и
