склону, но замер на месте, едва Орех топнул лапой.
— А где все остальные? — спросил Орех. — Где Одуванчик? Где Лохмач?
Крушина показал лапой вниз:
— Смотри, Орех-ра![7] Серебристый и Лохмач уже внизу! Они нас дожидаются!
На фоне сероватых кустов дрока отчетливо блестела шкурка Серебристого, а Лохмач уже несся к ним навстречу.
— Все ли тут, Орех? — осведомился он.
— Все налицо! — ответил ему Смородина. — Говорил же я тебе, что Орех — настоящий Главный Кролик! Скажи-ка, Милорд Орех!
— Главный Кролик? Милорд Орех? — с возмущением перебил его Лохмач. — Клянусь самим Фрисом в осином гнезде! День, в который я назову Ореха Главным, вам запомнится! Это будет замечательный день! В этот день я перестану драться!
Тот день впоследствии в самом деле окажется для всех памятным, но он пока таился в будущем, которое нельзя было предугадать, так что в ответ на слова Лохмача бедный Орех только отвернулся, чувствуя, что, может быть, и действительно его роль в переходе через вересковую пустошь была не слишком велика. Через минуту кролики уже шли под серебристыми березами, а когда солнце, встав, выбило красные и зеленые искры на каплях росы, покрывавших папоротник, они перебрались через плетень и вошли в густую луговую траву.
4. Встреча с незнакомцем и чужая колония
Купаясь в лучах солнца, усталые кролики беспечно паслись на лугу, как будто у них за плечами не лежал долгий путь, а просто они пришли с соседнего лесистого берега реки. Ночь, жуткий переход через вереск и трудная дорога были забыты, как будто все растопило солнце. Лохмач с Хокбитом гонялись друг за другом по высокой траве. Вероника прыгал туда и обратно через ручеек, пробегавший через поле, а когда Желудь попробовал собезьянничать и упал в воду, Серебристый стал над ним беззлобно подшучивать и повалил его на кучу сухих дубовых листьев, чтобы он немного подсох.
Орех, Пятый и Одуванчик уселись под цветущей вишней. Вокруг них все падали и падали белоснежные лепестки, покрывая траву и пестря их шубки, а невдалеке от них дрозд сладко пел свою песню.
— Разве здесь не чудесно? — лениво спросил Одуванчик. — Кстати, не нужно ли нам заранее поискать местечко для нор? Мне кажется, скоро пойдет дождь.
Пятый собрался было открыть рот, но вместо этого только потряс ушами и стал жевать лист одуванчика.
— А что ты скажешь, Пятый? — спросил Орех.
Немного поколебавшись, Пятый ответил:
— Делай, что находишь нужным, Орех!
— Надеюсь, нет необходимости всерьез заняться рытьем нор? — осведомился Лохмач. — Ведь это не мужское дело![8]
— Но нам нужно иметь какое-то убежище, — сказал Орех. — Поищем в роще подходящее место!
— Ладно! Ройте норы! — поддержал его Лохмач. — А я заберу Серебристого и Крушину и пойду в разведку на дальние поля, посмотрю, нет ли там чего-нибудь подозрительного.
Три разведчика пустились в путь вдоль ручья. С поля было видно, как разведчики то появлялись из-за кустов красного горицвета, то снова исчезали. Оставшиеся кролики завели веселую потасовку в прелых листьях под кустами орешника. Затем под предводительством Ореха они отправились на поиски местечка позавиднее. Вскоре они поднялись на горку у ручья. Вдали показалась крыша фермы. Орех остановился и внимательно осмотрелся.
— Странно, что здесь нет никаких следов элилей! Но все же лучше всего начать рыть колонию у корней старого дуба, подальше от фермы!
— Хорошая мысль! — с одобрением произнес Смородина. — Смотрите, Лохмач уже возвращается из разведки!
— Думаю, что нас здесь никто не потревожит, Орех! — сказал, подскакав поближе, Лохмач. — Ферма далеко, а в полях нет никаких следов элилей. Здесь только следы человека, и они очень четкие. Запах свежий, и повсюду разбросано много этих белых палочек, которые они так любят носить зажженными во рту. Может быть, близость человека к лучшему: он будет отпугивать от нас элилей.
— А как ты думаешь: зачем сюда приходит человек? — спросил Пятый.
— Кто знает, что человеку взбредет в голову? Может быть, он пасет на лугу коров, а может быть, рубит в лесу дрова. А нам до него что за дело? Я запросто сумею удрать от человека! Это легче, чем увернуться от лисы! — сказал Лохмач.
Орех распорядился, чтобы все приступили к рытью нор. В это утро работа у наших кроликов шла споро. С обеих сторон дуба почва была сухой и легкой, местами попадался даже песок. Они несколько раз начинали рыть, по временам передыхая, но к ни-Фрису у них было уже три приличных норы.
Из всех кроликов только один Пятый не принимал участия в работе. Он замер в одиночестве на краю канавы, по временам беспокойно ерзая на месте и то принимаясь за траву, то тревожно к чему-то прислушиваясь. Орех пытался заговорить с ним, но, не получив ответа, решил, что лучше оставить Пятого в покое. Поэтому он обошел Пятого и уселся на склоне, делая вид, что всецело поглощен ходом работ.
Вскоре после ни-Фриса небо заволокло тучами. Стало темно, и с запада потянуло дождем. Синица, которая весь день, сидя рядом на кусте ежевики, весело пела: «Эй, эй, эй, лети сюда скорей!», улетела в лес. Размышляя, не стоит ли соединить норы Лохмача и Одуванчика боковым ходом, Орех внезапно услышал, как кто-то поблизости тревожно стучит лапой о землю. Быстро обернувшись, он увидел, что стучит Пятый, вглядываясь куда-то в конец поля.
Там, на опушке рощи, у куста травы, сидел, наблюдая за ними, незнакомый кролик с настороженными ушами. Чтобы показать, что он заметил незнакомца, Орех сначала привстал на задних лапах, а затем снова присел. Чужой кролик не двинулся с места. Орех не спускал с него глаз и вскоре почувствовал, что все его товарищи подошли к нему сзади и стоят за спиной. Он подозвал Смородину и поскакал навстречу чужаку.
Незнакомый кролик сидел спокойно, пристально наблюдая за их приближением. Теперь они могли хорошо его рассмотреть. Это был крупный, красивый, упитанный кролик. Он не казался сердитым или злобным, и в том, как он смирно дожидался их приближения, было что-то странное и противоестественное. Орех и Смородина остановились, разглядывая незнакомца.
— Я не думаю, что он опасен, — заметил Смородина.
В это время незнакомец двинулся им навстречу. Они с Орехом одновременно вопросительно коснулись друг
