Книга Свой среди чужих. В омуте истины - Иван Дорба

Всю эту писанину я передал Байдалакову, в душе удивляясь, что его интересует человек, уходящий в историю, сейчас, когда со­бытия в мире разворачиваются в бешеном темпе. В Европе царит фашизм, немцы по условиям Компьенского перемирия оккупируют большую часть Франции; итальянцы захватили Британскую Со­мали, а японцы — южную часть французского Индокитая...

Февраль сорок первого года отсчитывал свои последние дни, когда Ара Ширинкина, одна из наших машинисток, заглянув ко мне в «кабинет», сказала:

— Володя, вас просит Виктор Михайлович! — Ласково по­глядев мне в глаза, добавила: — Сегодня вечером я свободна: сказала, что иду в театр. Читать Есенина будем?

— Обязательно, Арочка! — Как можно не уступить этой гимназисточке?

Байдалаков встретил меня оценивающим взглядом. Плот­ный, с высоким лбом, черными бровями и усиками а-ля Гитлер, красиво очерченным носом, в добротном сером костюме, он производил впечатление. Поднявшись, протянул руку, щелкнул каблуками и наклонил голову:

— Здравствуйте, Владимир Дмитриевич! Прочел—обстоя­тельно, убеждает... Спасибо!

—А зачем вам, Виктор Михайлович, извините за любопыт­ство, понадобилась характеристика этого подлеца?

—Его душок чувствуется повсюду до сих пор! — Байдалаков устремил глаза в пространство (он любил пофилософствовать) и неторопливо продолжал: — Вечное движение во вселенной под­чиняет природу, а с ней человека, к цикличности, ибо земные яв­ления связаны с небесными часами; гармонии сменяют катаклиз­мы, а в психике людей возникают хаосы: смелость, патриотизм, набожность, любовь сменяются трусостью, космополитизмом, атеизмом, ненавистью... Цикличность экономической конъюнкту­ры, великих войн, внутренних неурядиц, смут, революций выво­дят на мировую сцену великих Тамерланов, петров, кромвелей, Маратов, наполеонов, а с другойстороны—керенских,Лениных, Сталиных, гитлеров... Одни ведут свои народы к процветанию, свободе, добру. Другие, пользуясь самодержавно-деспотической или «революционной» властью, силой, обманом превращают народ, впавший в эйфорию, вжестоких убийц!

— Этим «другим» помогают, а может, ведут темные силы, делая все, чтобы лишить людей здравого смысла: то приобщая к пьянству, наркотикам, разврату, то направляя к лжепророкам, спиритам, прорицателям, магнетизерам-теософам, а то и к само­му дьяволу!.. А бороться с этими темными силами не просто! Вечная проблема! — подхватил я и безнадежно махнул рукой.

— Все это так. Но бороться надо! Поэтому, Владимир, вас и пригласил. Но сначала вынужден задать один деликатный во­прос: вы действительно разошлись с Анной Васильевной?

— Если я что-то решаю, то бесповоротно!

— И еще. Правда ли, что вы сейчас, вроде, безработный?

— Мы не сошлись с отчимом, у которого я последние два года работал заведующим в одном из его мясных магазинов: не устраивали дивиденды, возмущало, что «раздаю товар».

Байдалаков недоуменно расширил глаза; они у него были светло-карие, выразительные, — недаром женщины считали его неотразимым красавцем!

— Как не дать кусок мяса, колбасы или шкварок едва сводя­щей концы с концами русской женщине, у которой на попечении две дочери-гимназистки; не сделать вид, будто ничего не заметал, когда старик-полковник, отвоевавший на германском фронте, а потом с красными, тянется дрожащей рукой к миске с мелочью, чтобы взять несколько динар?.. В результате—конфликт! Нагово­рили много лишнего... тем более отчим был не совсем трезвым... Мать, сводная сестра Галина, брат Николай за меня горой... И все же—я безработный, правда, не голодный. Мать упорно посылает с шегертами[25]судки с обедом и ужином. Так и живу... В провинцию ехать не хочется, а в Белграде, сами понимаете, никто не возьмет молодого инженера-геодезиста, да еще русского!

—Понятно! Потому и хочу предложить поехать на какое-то время в Париж.

— В Париж? — Молнией промелькнуло в голове: «Там Ниночка!»

— Конечно, шаг рискованный. После оккупации там бес­покойно. Мало того, возникают, вернее, намечаются очаги под названием «Резистанс» — Сопротивление.. .в том числе, как ни странно, среди русской эмиграции, даже самой правой!

—Ничего удивительного. РОВС с фашистами сотрудничать не хочет, младороссы тоже... Деникину, говорят, предложили формировать русскую армию, а он ни в какую!

— Не станем подражать выжившим из ума старым генера­лам, которые так и остались в плену идей семнадцатого года и теперь вместе с Керенским и К° призывают стать на защиту «Отечества», а в действительности — советского строя: пятнад­цати республик, которыми командуют иудеи.. — его бархатный баритон звучал убеждающе.

«Сел на своего конька... впрочем, насчет иудеев он прав», — подумал я, глядя на своего шефа, который, чуть склонив голову, рокочуще бросал фразу за фразой:

— И все-таки если безумный Гитлер нападет на Россию, радоваться нечему. А этим пахнет!.. Лукницкий пишет из Румы­нии, что немцы перебрасывают туда свои дивизии. Все предска­зывают: «Удар — и от силы два-три месяца—Советский Союз полетит в тартарары»... Так, после цикла марксизма-ленинизма- интернационализма, которым, точно тифом, заразили всю Европу жидки вроде Керенского, Троцкого, Ленина, наступит новый цикл—фашизм Салазара, Франко, Гитлера, Муссолини, Род ла Рока или герцога Гамильтона в Шотландии.

— Логично, Виктор Михайлович, что наступивший в мире новый цикл, где преобладает гипертрофированная любовь к Родине, возникает и у нас в России-матушке?

Байдалаков согласно кивнул головой и продолжал свою мысль:

—Англия всячески провоцирует Адольфа выступить против Сталина, в надежде потом делить Россию. Теперешняя война напоминает не то прелюдию, не то финал, заключительный аккорд. События впереди. Позы заняли США и Япония!..

— После Халхин-Гола японцы не сунутся!

— Кто знает? Но мы отвлеклись... Вы хорошо знаете Вла­димира Поремского, Аркадия Столыпина, Рудича?

— Знаю Владимира. Аркадий же, помню, все бегал за се­строй моего корпусного товарища Дическула, который живет ря­дом со мной. Помните, дом с красивыми решетками на углу?

— Так вот, ваш тезка Поремский должен вас встретить, устроить, а потом свести с большим чином абвера, к которому вам следует войти в доверие...

— Вроде шефа «Кригсорганизацион Абвер цвай» у нас в Югославии? Такие самим себе не верят, Виктор Михайлович! Они ведь все ученики Кикера[26], который признает лишь теле­патию и любит только свою таксу Зоппи. Того самого Канариса, который когда-то в Стамбуле завербовал Мату Хари, а потом ее же предал; который рекомендует своим подчиненным подо­зревать собственную тень; девиз которого: «Живет дольше тот, кто живет один!»... О каком доверии может быть речь?!