— Какая воспитанная киса! — восхитилась Агнета. — Не грусти, милая. Мы обязательно разыщем твоих хозяев.
Лучше отыщите мне мага, сведущего в тонкостях незримых миров!
Только, боюсь, у нас в Свеянске такого нет. Местные маги приставлены к делам земным, для жизни полезным. Чистка печных труб и городской канализации. Починка магических и полумагических аппаратов и приборов. Торговля мелкими дозволенными амулетами…
— Идем, Чернушка, — позвала Агнета. — Покажу, где ты будешь спать и службу свою исполнять.
— Понимаешь, — объясняла она, пока мы шагали по очередному коридору, — люди приходят к нам не только свадьбу играть или о ребеночке просить, но и за вещими снами.
Верно, и платят звонкой монетой. А чаще шуршащими ассигнациями.
— Всякий храм — это ворота в незримые миры.
Перед нами возник проем в сумрачную комнату.
Ули понизила голос:
— Идем тихонько, не шумим! У господ, расположенных к исканиям в мире снов, чувствительная нервная организация. И тут ваша помощь просто незаменима.
Наша?
— Теплый кот-мурлыка под боком — наилучший проводник в мир снов.
Просторная комната, погруженная в таинственный полумрак, была разгорожена ширмами, из-за которых доносилось сонное сопение.
— Здесь у нас Мохнач с господином Легсоном, — еле слышный шепот и легкое движение руки в сторону одной из разгородок, — а там Лиса с госпожой Браннас.
Я чуяла кошку и кота — не оборотней, самых обычных. Кошка пахла кошкой, а кот — не совсем котом.
— Вот тут господин Шлафлос, — Агнета двигалась на цыпочках и говорила теперь одними губами. — Он у нас третью ночь проводит, все уснуть не может как следует, ворочается и ворочается.
За ширмой как раз послышалась возня, скрипы, а следом шумный тоскливый вздох.
Агнета дождалась, когда все стихнет, и закончила:
— Видишь ли, чтобы воспринять волю богов, сон нужен глубокий, такой что из пушки стреляй, не добудишься. А сонный порошок господину Шлафлосу нельзя, здоровье не позволяет. Прошу тебя, милая, помоги ему.
К чему она ведет, было ясно с самого начала. Так что я заранее села в сторонке и обернулась хвостом. Простите, ули, вы очень любезны, но в постель с чужим мужчиной я не лягу!
Разумеется, Агнета моего отказа не приняла. Когда это человек считался с кошкой?
Ули уговаривала меня, называла "кисонькой", "лапушкой" и тихонько подкрадывалась с явным намерением сцапать, а я переходила с места на место, не подпуская ее близко.
Надоест же ей когда-нибудь?
— Зр-ря упр-рямишься, — мурлыкнули из-за ширмы госпожи Браннас. — Смир-рись. Потом понр-равится.
Стало неловко. Да что я в самом деле? Трудно подыграть доброй женщине, которая взяла меня под крыло?
В руки не далась, сама вспрыгнула на высокое ложе и устроилась поверх стеганого одеяла в ногах у господина Шлафлоса. Он что-то проворчал в полусне и перевернулся на бок, не лягнув меня только потому, что я успела отойти.
Агнета ласково поворковала у его изголовья, погладила меня и наконец удалилась.
— Добр-рая, — раздалось ей вслед. — Но стр-ранная.
Я соскочила с постели и вышла осмотреться.
Комната вмещала дюжину таких миниатюрных спаленок, в каждой кровать, тумбочка и вешалка для одежды.
Со стен сонно жмурились резные Свены и Свяны, под их полуприкрытыми веками тлели оранжевым крохотные лучезары. На лаковых ширмах были тонко выписаны сцены из жизни божественных супругов.
Из-за ширмы госпожи Браннас показалась рыжая кошка феранской породы — в меру пушистая, на ушах кисточки. Лиса, надо полагать.
— Чер-рная, — приветствовала она меня, взмахнув пышным, как у белки, хвостом. — Пойдем пр-роведаем.
И кошка нырнула за ширму господина Легсона.
Я не без опаски последовала за ней.
На кровати, точно такой, как у господина Шлафлоса, спал человек, а под боком у него возлежал здоровенный меховой шар с ушками.
— Смотр-ри, Мор-рда, — неучтиво обратилась к нему Лиса. — Пр-ривела. Чер-рная. Кр-расивая, пр-равда?
Пониже ушек у шара прорезались золотистые щелки.
— Кр-расивая, не кр-расивая, — проворчал шар и зевнул, явив розовую пасть с клыками. — Какая тепер-рь р-разница?
— Не гор-рюй, Мор-рда, — Лиса вскочила к нему на постель. — Я р-рядом.
Она принялась вылизывать лохматый мех кота, и ушки, и щелки глаз — и оба мурлыкали, рокотали на два голоса, словно пели дуэтом.
Я тоже села с краю — послушать.
— Р-рыбки бы, — жаловался Мохнач. — Кур-рочки. Зачем р-разбудили?
Во сне-то есть не хочется.
Вообще там, во сне, лучше, чем наяву.
— Пр-рисутствие, — объяснил кот. — Пр-риятно.
— Пр-равильно, — согласилась Лиса. — Говор-рят. Хор-рошо!
Пока я пыталась понять, что это моет означать, кошка вдруг повернулась и лизнула меня в нос шершавым языком.
— Гр-рустная. Спи. Пр-росто спи.
И сама пристроила голову на необъятный пушистый бок Мохнача-Морды.
— Спасибо, — пробормотала я. — Я тут где-нибудь р-рядом…
Тьфу ты, сама по-кошачьи урчать начала!
Стоило немного успокоиться и почувствовать себя в безопасности, как могильной плитой навалилась усталость. Я выбрала себе пустую спаленку подальше от остальных, забралась на не застеленную кровать и утонула в пуховой перине.
Было тепло и уютно, каша с курочкой, о которой грезил бедный Мохнач, наполняла живот приятной тяжестью, но сон не шел. Мысли крутились вокруг вчерашней ночи и сегодняшнего утра, на душе становилось все чернее и горше.
Чтобы отвлечься, я стала вспоминать сказки Старой Хель о мире богов и мире снов.
Старая Хель жила в двух кварталах от нас и каждый вечер читала внуку из книг с такими потертыми переплетами, что невозможно разобрать названия. Сказки были известные, но рассказывались всегда не так, как я привыкла. То ли книги у Хель были какие-то особенные, то ли она выдумывала на ходу.
— Наш мир для богов что для нас садовый пруд, так же мал и мелок, а мы для них вроде рыбок в том пруду. Живем себе среди водорослей, ила и лягушат, ведать не ведаем, как снаружи все устроено, а о том, что там творится, судим лишь по ряби на воде.
Я закрыла глаза и увидела ее сидящей в старом кресле у камелька: на носу круглые маленькие очки, на коленях раскрытый том. Говорят, в молодости Хель играла на сцене. Голос у нее и сейчас был звучный, читала она с выражением, и с ветки у окна я четко слышала каждое слово:
— Рыбы не могут жить на суше, а люди — в воде, хотя в их власти осушить пруд и пустить на уху всех, кто в нем обитает. Вот и богам, чтобы дотянуться до людей, нужны храмы, алтари и святилища, как рыбаку нужны удочки и сети. Но боги ловят нас не для того, чтобы сварить уху. Они испытывают души, меняют судьбы и раздают дары, а иной раз отнимают. Мир снов открыт и людям и богам. Там возможно все, там происходят настоящие чудеса и исполняются самые немыслимые желания. Как в Ночь Всех Богов…
