Он повернулся и вскочил на коня, когда я поднялась на колени.
Они уехали. И все, что я могла делать, это смотреть, как они уезжают, мой разум отключался.
Я завернулась в плащ, мои глаза снова отяжелели. Мне пришлось встать. Пришлось продолжать двигаться.
Мои глаза закрылись.
Когда я, наконец, открыла их снова, воздух еще больше остыл.
Мое тело было похоже на один большой синяк. Я потеряла свои тонкие тапочки, и мои ноги все еще кровоточили от многочисленных ударов о камень.
Я заставила себя подняться на ноги, подавив всхлип. Луна была яркой, давая мне достаточно видимости здесь, рядом с рекой. Но под покровом леса я, скорее всего, безнадежно заблудилась. Паника поднялась в моей груди. Я не могла оставаться здесь.
Вой разорвал ночь, и я задрожала под плащом. Я никогда не должна была позволять себе спать. То, что я проснулась, было чудом. Что я не погрузилась в гораздо более продолжительный сон.
Но я была жива.
И теперь у меня был список того, чего нужно достичь.
Самое главное, мне нужно было убраться отсюда, пока меня не нашла охрана. Тот факт, что они не наткнулись на мое бессознательное тело, был чудом. Поскольку я была уверена, что боги обычно не дарят смертным таких чудес — и поскольку они никогда раньше не тратили время, чтобы помочь мне, — мне нужно было воспользоваться своей удачей.
Тибрис нашел бы меня. Ему было бы все равно, что это подвергнет его еще большей опасности. И как бы мне ни хотелось встряхнуть его за это, меня захлестнула волна облегчения при мысли о том, что я увижу его снова. Я не могла думать о маме. О королевской страже. Может быть… может быть, они не убили ее. Может быть, они забрали ее для допроса, и Тибрис найдет способ освободить ее. Мы бы все устроились где-нибудь на новом месте.
Мне просто нужно было добраться до города. Я бы нашла Вайсера и договорилась о рассылке записок во все наши запланированные места встречи. Находясь там, я бы поискала выход из города.
Мы снова нашли бы друг друга. Если и было что-то, что я знала, так это то, что мой брат любил меня.
За исключением того, что он не был по-настоящему моим братом.
У меня перехватило дыхание, мгновенное отрицание пронеслось по моему телу. Нет. Тибрис всегда был бы моим братом, даже если бы мы не были связаны кровными узами. И он ожидал бы, что я выживу. Он бы знал, что моя единственная надежда — отправиться в город, попытаться сесть на корабль, покидающий континент. До того, как король узнал, что я отказала богам в том, что им причиталось. До того, как меня сожгли как одну из предателей. Но если бы это стало слишком опасно, я бы оставила Тибриса здесь, если бы пришлось. Он был умен, и он смог бы залечь на дно. Я бы позаботилась о том, чтобы он жил, даже если бы это означало, что я никогда его больше не увижу.
У меня был план. Мне просто нужно было начать действовать.
И однажды я найду человека, который приказал Галону оставить меня умирать. Я найду его и заставлю заплатить.
Лориан
— Мы могли бы помочь той женщине, — пробормотал Кавис.
Я скользнул по нему взглядом. Обычно приветливый мужчина был мрачно нахмурен. Дети, женщины, животные… Кавис всегда был одержим идеей спасения невинных. И то, что он стал свидетелем церемонии вручения подарков в последней деревне, которую мы посетили, повергло его в мрачное настроение.
— Мы помогли, — сказал я. — Галон спас ей жизнь.
— И как долго, по-твоему, она будет продолжать выживать здесь, в дикой природе? Возможно, было бы милосерднее позволить ей утонуть.
Я не утруждал себя повышением ранга, когда мы путешествовали вместе. Те, кто боялся услышать какую-либо критику в адрес никчемных лидеров. Надутый вид Кависа заставил меня пожалеть, что я не выбрал другой подход.
— Когда ты спасаешь полутонувших диких кошек, ты должен быть готов к тому, что они разорвут тебя на ленточки, — сказал я.
Последнее, в чем мы нуждались, это во внимании, а женщина, которая каким-то образом оказалась в реке, привлекла бы к себе слишком много внимания. Она была проблемой. Я понял это в тот момент, когда она наткнулась на меня в своей деревне, едва не привлекая пристального внимания асессора.
Несколько дней, потраченных на то, чтобы сопроводить ее обратно в ее деревню, могли стать разницей между тем, чтобы найти то, что мы искали, и потерять это навсегда. Интерес, который мы получили бы от этих жителей деревни — и любых охранников в округе — также поставил бы под угрозу наши планы, как только они начали бы задавать вопросы. И поняли, что мы не там, где должны быть.
Я оглядел своих людей. Галон закатил глаза. Март ухмыльнулся, в то время как Ритос просто покачал головой.
— Она хорошенькая, — сказал Март.
Она была хорошеньким созданием. Хотя она была бледной, ее кожа имела достаточно цвета, чтобы сказать мне, что ей нравилось проводить время на солнце. Копна вьющихся белокурых волос рассыпалась по ее плечам, когда она пристально посмотрела на меня. Ее глаза впились в мои — странного, но не непривлекательного янтарного цвета, скорее золотого, чем карего. У нее был красивый рот с пухлой нижней губой. Этот рот скривился, ее острый маленький подбородок выпятился, когда она поняла, что мы ее покидаем.
Ритос фыркнул.
— Иногда мне чертовски жаль, что ты такой холодный, Лориан.
Я закатил глаза. Если бы мой брат мог услышать, что мои мужчины говорят как группа добросердечных старух, он бы безжалостно надо мной издевался.
— Был ли я единственным, кто видел ее беспомощный поступок насквозь?
Ритос уставился на меня с разинутым ртом. Кавис нахмурился.
Я просто еще раз покачал головой. Дикая кошка была наполовину утоплена и явно сбита с толку тем, что все еще жива. Но она вовсе не была беспомощной. Я уловил, как она оценивала нас. Она, вероятно, даже не осознавала, что делала
