сломленных детей, потому что не могла и не знала, как воспитать их иначе. Вырастая, ее дети так же ломали своих детей, и так далее, далее, далее…
Не обольщайтесь, думая, что вы не относитесь к таковым. В конце концов, именно общество производит подобных отбросов. И если у последних их проблемы видны, остальные лишь стыдливо скрывают истину.
Весь мир давно прогнил изнутри. Человечество веками боялось вторжения извне, но почему-то отказывалось признавать, что быстрее истребит само себя.
За тысячелетия существования зараза проникла слишком глубоко, чтобы можно было ее искоренить так просто. Каждый изнывает от собственной жажды, от собственной тьмы. Все причиняют друг другу боль и страдания. Все лгут, обманывают, предают.
Довольно оправданий.
Существовал ли способ все исправить? Спасти их от боли? Прервать этот цикл страданий?
Пожалуй, один был…
— Не делай этого, — вдруг прозвучал рядом тот самый загадочный голос. — Ты ничего не исправишь.
Я схватился за голову.
— Знаю, — прохрипел я сдавленно. — Но теперь это личное.
Нет, как и всем остальным, мне правда было бы плевать. Получив личное удовлетворение от попыток помочь, пусть даже ничего бы не получилось, я бы молча отошел в сторону. Однако они затронули меня, втоптали в грязь. Заставили ощутить свое бессилие.
Зачем было так поступать?
Часики тикали. Стоило поторопиться.
Руку приятно отягощал сжатый в ней молоток.
VI: Злоба
Главное в таком деле – неожиданность. Лишь профессионалы, что на инстинктивном уровне привыкли реагировать на любые внезапные угрозы, способны избежать мгновенного удара. Иным людям, назовем их обычными, требуется, как правило, от доли секунды и больше, чтобы мозг обработал соответствующую информацию и отдал приказ телу на реакцию.
Немного размяв руку, я постучал в дверь.
— Кто там еще приперся? — послышался по ту сторону недовольный крик и неспешные тяжелые шаги.
Мгновения растянулись до бесконечности. Сердце яростно стучало в груди, и звук разгоняемой по жилам крови отдавался в ушах, занимая все пространство вокруг. В низу живота все подрагивало то ли от страха, то ли от предвкушения, однако концентрация обострилась до предела, приобретя такую остроту, что казалось, способно было разрезать наполовину даже сам воздух.
Ручка двери медленно, со скрипом заржавевшего механизма, повернулась. Не дожидаясь, когда дверь откроется до конца, я отошел на шаг назад, после чего резко подался вперед и изо всех сил пнул дверь ногой.
— Какого!..
Я не колебался. Молоток в моей руке взлетел вверх, сверкнув потертыми гранями в тусклом свете лампы накаливания, и в следующий миг с размаху опустился вниз, врезавшись в крупный череп толстяка.
— Га-ха-а-а-а!..
Он инстинктивно зажмурился и отшатнулся назад, пытаясь прикрыть голову. Из открывшейся раны брызнула ручьем кровь, за секунду залив все его лицо.
Не теряя времени, я ворвался внутрь и толкнул толстяка на пол. Хоть от первого удара он не потерял сознания, зато пострадала его координация, и с моим весом мне удалось без труда сбить его с ног.
— Че происходит?!
Последовало еще несколько размашистых ударов.
С перекрытым обзором и явным сотрясением, он никак не мог отбиться от нападения. Боек молотка раздробил ему запястье, которым он прикрывал голову, и, когда толстяк одернул от боли руку, безошибочно погрузился металлической плоскостью в уязвимый висок.
Тело толстяка подо мной несколько раз дрогнуло. Этого удара хватило бы, чтобы он сдох, но я решил не играть с судьбой и ударил еще несколько раз, превратив половину его лица в красное месиво из мозгов и костей.
Сплюнув, я вытер рукавом брызнувшую мне в глаза кровь и поднялся, повернув голову в сторону комнаты.
— Т-твою мать…
Коротышка, крупно дрожа, таращился на меня широко распахнутыми от ужаса глазами. Его скрюченные пальцы вцепились в дверной косяк.
— М-мо… Может п-поговорим? — предложил он с глупой ухмылкой, которая образовалась скорее от нервного потрясения, чем желания сгладить ситуацию.
— Поздновато, — спокойно ответил я, перешагивая через свежий труп.
Встряхнувшись, чтобы отделаться от оцепенения, коротышка развернулся, готовый сбежать, но я уже подхватил с пола кусок металлического трубопровода и метнул ему в ноги.
— Бл*дь!
Он тут же оступился, схлопотав тяжелым куском трубы по голени, и с грохотом рухнул плашмя вниз, опрокинув вместе с собой деревянную тумбочку в попытке удержаться.
— Нет! Нет! Нет! С-слушай, мужик, прости, мы ведь только припугнуть!
Коротышка голосил, поспешно отползая прочь.
Я подбежал к нему сзади и ударил молотком по пояснице.
— Аг-х-х!.. Сука, помогите!
Его конечности разъехались в стороны, и он уткнулся носом в старый шерстяной ковер, сплошь покрытый какими-то темными пятнами.
Я навис над ним, готовый разделаться так же, как и с прошлым, однако сбоку что-то резко хрустнуло, и мои инстинкты мгновенно взвыли, предупреждая об опасности.
Я отпрыгнул назад – и вовремя, так как пространство, где я только что стоял, со свистом пронзило лезвие складного ножа.
Грех было отказываться от столь приятного предложения, и я тут же стукнул молотком по замешкавшейся руке.
— Мразь!
Вскрикнув, костюмчик выронил нож, за что мгновенно схлопотал от меня кулаком в нос: снова замахиваться молотком было слишком медленно, а в таких ситуациях важную роль играл каждый миг.
Свободной рукой я схватил его за ворот пиджака, дернул себя и ударил коленом в промежность.
— А-а-а-а!..
Он согнулся, став полностью беззащитным, и несколько четких ударов молотком в макушку закончили дело.
— Сдохни, тварь!
Бок слегка кольнуло, будто кто-то ткнул меня сильно пальцем. Оглянувшись, я увидел, что в районе левой почки из меня торчит рукоять знакомого складного ножа.
Я поднял голову. Наши с коротышкой взгляды пересеклись.
— Надо было в шею, — спокойно указал я на его ошибку.
Вздрогнув, он выпустил из рук нож и снова надумал бежать, но на сей раз мне никто не мешал.
Я схватил его за воротник куртки, пнул в верхнюю часть голени, заставив упасть на колени, и под аккомпанемент хриплых криков без лишних вопросов раскроил череп.
Бездыханный труп с глухим стуком свалился на пол рядом с товарищем. Комната начала наполняться спертым запахом свежей крови.
— И где последний босс?
Адреналин еще бурлил в крови, приглушая боль и усталость. Тем не менее, он не мог действовать вечно, и требовалось скорее покончить с делами, пока я еще мог держаться на ногах.
Я думал, на такой шум сбегутся сразу все квартиранты, однако, прождав на месте пару секунд, так никого
