Книга Фрейя. Ведущая волков - Аля Файпари

Одним махом с меня сорвали рубашку, и ночной ветер холодом пронесся по обнаженной коже. Следом полетела нагрудная повязка, и я инстинктивно дернулась в отчаянном желании прикрыться, но лишь потревожила плечо. Кожу на запястьях саднило от грубого материала веревки. Казалось, на мне не осталось ни одного живого места.

За спиной раздались почти бесшумные шаги. А затем над поляной звучно разнесся ненавистный мне голос:

– Узрите! Эта рабыня посмела перечить нашему вождю. В наказание она получит три удара плетью. Так взгляните же, что станет с каждым, кто вздумает ослушаться приказа повелителя! – Он начал говорить на моем языке, чтобы я пропустила через себя каждое слово, чтобы пропиталась страхом. И после повторил уже на своем – грубом, рычащем, отрывистом.

Дикари в предвкушении замолчали. Или я их просто не слышала.

Перед моими глазами качнулся край плети. Я скользнула невидящим взглядом по тяжелой рукояти, по огромным шипам, на которых багровели следы крови, и содрогнулась от ужаса.

Раздался шипящий свист, и через мгновение лавина боли обрушилась на меня, когда острые шипы плети рассекли кожу. Я не проронила ни звука, оставаясь верной данной себе клятве. Вот только не представляла, как смогу вытерпеть это еще два раза.

Второй удар показался мне невыносимым. Весь воздух резко вышел из легких, и я некоторое время не могла вдохнуть. Глаза начали медленно закатываться, голова обессиленно свесилась на грудь, а волосы каскадом рассыпались по лицу.

Я ждала. Кезро намеренно растягивал процесс, чтобы боль и страх во мне вытеснили все остальное. Он в этом преуспевал. Но я, стиснув зубы, упрямо подавляла всхлипы и не закричала даже тогда, когда воздух прорезал последний свист плети.

Боль была непередаваемой, будто дикарь вложил в удар всю силу бугристых мышц. Тело била такая дрожь, что стучали зубы, а истерзанная спина горела не хуже пламени.

«Закончилось. Это закончилось. Теперь все будет хорошо», – повторяла я себе снова и снова, но от этих мысленных подбадриваний толку было не больше, чем от крохотной капли росы в момент жажды. Хотя уже ничего и никогда не будет хорошо. Я заставила себя признать это, перестала лгать самой себе.

– Надеюсь, ты усвоила урок, – прошипел в ухо демон.

Мне захотелось в ужасе шарахнуться от него в сторону, вцепиться пальцами в его черные глаза и вырвать их из глазниц. Но я не нашла в себе сил даже для того, чтобы просто приоткрыть веки. Довольные увиденным представлением дикари разошлись по своим теплым хижинам, чтобы подготовиться ко сну, которого я точно была лишена на ближайшие ночи. Большинство костров потушили, и лишь изредка доносились звуки продолжавшегося веселья.

Мне было все равно. Впервые мне по-настоящему хотелось умереть. Чтобы не ощущать унижения и этой дикой боли в каждом уголке тела. Стоя на коленях, практически голая, я сотрясалась в беззвучных рыданиях, пока щели в дощатой платформе помоста наполнялись моей кровью.

Спустя некоторое время я заставила себя разлепить влажные от слез ресницы. Ночь вступила в свои права, вокруг стояла непроглядная темнота и тишина. И не скажешь, что совсем недавно здесь находилась огромная толпа, жаждущая насилия.

Очередной порыв ветра заставил меня съежиться: кожа покрылась мурашками, к дрожи боли и страха добавился озноб.

Словно мне было мало страданий, из леса донесся волчий вой. Я слишком долго пробыла рядом с ними, чтобы не узнать голос Легенды.

Я крепко зажмурила глаза и мысленно умоляла волчицу прекратить. Не знаю, было ли дело в связи между нами или в простом совпадении, но Легенда действительно затихла. И одиночество охватило меня, как никогда прежде.

«Нет, нет, продолжай. Пожалуйста, не оставляй меня», – взмолилась я, но из леса больше не раздалось ни звука.

Из беспамятства меня вырвал едва слышный шорох травы – кто-то подкрадывался ко мне, стараясь ступать как можно тише. Я услышала, как кто-то присел на корточки передо мной. Едва различимое дуновение ветерка оповестило меня о движении руки, и я вяло дернулась.

– Тише, – низко, но мягко произнес мужской голос. Глубокий. Приятный.

Я разомкнула веки и, прищурившись, посмотрела на освещенное крохотным пламенем свечи бесстрастное лицо Николаса.

«Привидится же», – подумала я и закрыла глаза.

Но он никуда не исчез.

– Посмотри на меня, – настойчиво проговорил мужчина.

Я не шевельнулась. Через мгновение почувствовала теплые пальцы, почти невесомо и с болезненной осторожностью коснувшиеся моего подбородка. Веки невольно открылись, и я встретилась со светлыми глазами. Нахмурив брови, Николас медленно осматривал мое избитое лицо. В его взгляде читался гнев.

«Почему он злится на меня?» – мелькнула отрешенная мысль.

– Ты наверняка хочешь пить. У меня есть вода. Сможешь сделать глоток?

Я посмотрела на него, пытаясь разобраться, о чем он говорит, и с равнодушным видом отвернулась.

– Я не причиню тебе вреда. Своим упрямством ты сделаешь только хуже, – сдержанно заметил он.

Я промолчала.

Между нами воцарилась тишина. Потом Николас тихо заговорил, и его слова ударяли по мне не милосерднее плети.

– Этого бы хотела твоя мать? Чтобы ты сдалась в первый же день?

Я вновь распахнула глаза, уставившись на деревянный столб, в который упиралась лбом. Внутри меня что-то нехотя зашевелилось.

– Значит, все было зря? Если будешь и дальше жалеть себя и показывать гордость, уж точно никогда не выполнишь обещание.

Я сразу поняла, какое обещание он имеет в виду. Брошенные в порыве гнева слова всплыли у меня в голове: «Я убью тебя! Я убью тебя и всех вас, слышишь?» Но почему он сказал об этом? Разве он не заодно с этими чудовищами?

Я резко обернулась к нему и наградила его свирепым взглядом. Он был таким высоким, что мне приходилось сильно наклонять голову, чтобы смотреть на него, и с каждым мгновением это становилось все труднее.

Николас взирал на меня с мрачным удовлетворением, будто намеренно пытался разозлить.

– Ну, раз ты не хочешь, – протянул он. Убрал фляжку и, подхватив свечу, рывком встал.

Не успев остановить себя, выпалила:

– Стой. – Я едва узнала свой голос, он был таким хриплым, словно в горло набился песок.

Мужчина снова опустился на корточки, появляясь в поле моего зрения. В руках он держал фляжку. Я испуганно взглянула на нее и слегка отклонилась назад.

– Это просто вода, честно.

Он сделал небольшой глоток, будто пытаясь убедить меня, а потом поднес горлышко к моим губам. Аккуратно обхватив мой подбородок другой рукой, помог мне приподнять голову. На язык попали первые капли влаги. Я дернулась и с тихим стоном начала жадно глотать прохладную воду,