было чётко и бодро.
— Всё поняла. Готова выполнять любые поручения органов!
— Вот и молодец. Первое поручение тебе такое. Вот талоны в распределитель. Оденься поприличней. И сходи в «Метрополь» в салон-парикмахерскую к мастеру Розенблюму, я тебе дам записку. Если ты советская женщина, это не означает, что нужно выглядеть Анкой-пулеметчицей. Особенно перед американской капиталисткой.
Так Роза и обзавелась умопомрачительной розовой жакеткой и стрижкой «чикаго». Притом безо всякой по этому поводу виноватости. Дала партия поручение? Комсомолка Былинкина выполнила.
Загудел приближающийся паровоз. «Красная стрела» прибыла точно по расписанию. Тряхнув головой, Роза подала знак прикрепленному носильщику, двинулась к вагону номер один, где мягкие купе. В руке держала табличку с эмблемой «Интуриста» и надписью “Mrs Larr”.
По лесенке спустилась сухощавая опрятная старушка в толстых очках, с голубоватыми сединами. Улыбнулась неживой американской улыбкой, помахала Розе рукой. Следом пожилая грузная мулатка, пыхтя, тащила багаж: огромный чемодан на колесиках и саквояж.
У, гадина, подумала Роза про старушку. Сама-то налегке.
Сурово сказала:
— Welcome to Moscow, the capital of the USSR. I am your guide. My name is Rosa.
А руку подала мулатке, потому что та вдвойне пролетарий: и служанка, и цветная. Пусть знает, что у нас расизма нет, а человека труда мы уважаем.
— Nice to meet you. My name is Rosa. Let me take the luggage.
— Mawnin'! Howdy! — ответила темнолицая женщина вроде бы на английском, но непонятно.
Чемодан носильщику отдала, саквояж — ни в какую. Освободившейся рукой пожала Розину. И тоже улыбнулась — по-настоящему, во все превосходные зубы, не как хозяйка.
Сказала еще что-то, вроде приветливое, но Роза опять не поняла. В институте ее учили какому-то другому английскому. Разобрала только имя: Пруденс Линкольн. Ходила она вперевалку, на ногах были домашние тапочки. Роза решила, что не позволит голубовласой мымре обращаться с этой бедной женщиной по-барски. Не в Нью-Йорке.
Повела иностранок по вокзалу установленным маршрутом: прямо через главный зал и сразу налево, через подъезд № 8. Потому что дальше уже не так чисто, и на скамейках спят несознательные граждане, в том числе нетрезвые.
Когда проходили мимо двери автоматической камеры хранения, мулатка остановилась:
— Hol' on dar. Needа use the john.
— Sorry? I do not understand.
Кофейный палец показал на табличку «Уборная. WC».
Ситуация была предусмотрена. Здесь находился хороший туалет, который не стыдно показать иностранцу.
Роза предложила оставить саквояж, но мулатка ни в какую — потащила с собой.
— Некоторые люди не умеют терпеть, — заметила мисс Ларр, поджав тонкие губы.
«Некоторые люди»! Это она про негров, расистка. С каждой минутой Роза чувствовала всё большую неприязнь к лощеной старухе. А саквояж, который служанка не выпускает из рук, взяла на заметку. Хорошо бы заглянуть, что там внутри.
Постояли молча. Американка поглядывала вокруг. Кажется, с брезгливым интересом. А может, у них, богатых стерв, всегда такое выражение лица.
Спросила про портреты:
— Это Маркс, это Ленин, это Сталин, я знаю. А кто вон тот круглолицый господин?
— Железный нарком Каганович. Minister of Communication Routes.
— Почему железный?
Появилась тема для беседы — «Развитие системы путей сообщения в СССР», Роза знала этот топик назубок.
Минут десять сыпала фактами и цифрами про размах железнодорожного строительства, а потом, когда вернулась служанка и они двинулись к станции «Комсомольская», перешла на топик «Moscow subway».
— Мы поедем в отель на общественном транспорте? — удивилась миссис Ларр. — Мой ваучер гарантирует транспорт категории «люкс».
— Наш метрополитен и есть транспорт категории «люкс». Сейчас увидите.
И, конечно, метро произвело на иностранок впечатление. Это им не занюханное нью-йоркское.
Метро «Комсомольская»
Простая тетка Пруденс ахала: «Dat look cool!» «Bless grashus!» Надутая мисс Ларр крутила головой, помалкивала. Но видно было, что она тоже под впечатлением. Подземных дворцов, куда за тридцать копеек попадает всякий, нигде на свете больше нет.
На станции «Охотный ряд» вышли, и сразу открылся вид на красавец-отель и на Манежную площадь, закрытую забором.
Гостиница «Москва»
— Здесь снесли квартал старых домов. Будет широкое открытое пространство для парадов и демонстраций. А направо пролегло новое авеню, Горки-стрит. Скоро по нему откроется автомобильное движение, — выдавала обычный текст Роза, а сама всё посматривала на саквояж. Служанка теперь несла его, прижимая к груди.
Товарищ Жильцова не давала задания произвести досмотр, но если получится, наверняка будет довольна.
Справа, перед новым Домом Совнаркома, прорвало трубу и разлилась лужа, поэтому Роза попросила спутниц смотреть налево, на гостиницу «Москва», и стала рассказывать, что до революции тут были кривые домишки и грязные лавки, а теперь пожалуйста: самый большой и современный отель Европы.
На рецепции туристке вместе с ключами вручили конверт с надписью «Для г-жи Мэри Ларр». Это еще что такое?
— Ах, как нехорошо! — воскликнула миссис Ларр, проглядев записку.
Роза скосилась, но прочесть не могла. А надо было. Очень надо.
— Что-нибудь случилось?
— Да вот.
И американка протянула листок. Роза так и впилась в него глазами. Там по-английски, с грамматическими ошибками: «Дорогая мисс Ларр, у меня обострилась сердечная болезнь, пришлось срочно лечь в больницу. Здесь карантин, навестить меня невозможно. Я очень сожалею. Надеюсь, через два-три дня меня отпустят, и мы увидимся. С вами свяжется моя дочь».
Подпись «Искренне ваш, Александр Барченко».
Роза шевелила губами, запоминая каждое слово.
— Не волнуйтесь, — сказала она. — Советская медицина лучшая на свете. И совершенно бесплатная. Вашего знакомого обязательно вылечат.
— Но что буду делать я? Я специально приехала, чтобы с ним увидеться!
Что-то больно она откровенна для шпионки, подумала Роза. Или они нас, советских людей, совсем за дураков считают.
На всякий случай закинула удочку:
— Я могла бы выяснить, в какой больнице ваш знакомый. Наведалась бы к нему домой, поговорила с дочкой. Только адрес надо знать.
— Спасибо, вы очень милая, — обрадовалась американка. И достала из сумки бумажку.
Не веря удаче, Роза переписала имя: Александр Васильевич Барченко. Адрес, номер телефона.
Ай да Былинкина! Теперь скорей доложиться товарищу Жильцовой.
Поднялись на шестой этаж, и там, в коридоре, случилось небольшое ЧП.
Открылась дверь напротив, тоже «люкс», номер 618. Выглянула постоялица. Роза знала про нее: миссис Шустер, американка. Та еще фифа. Приехала с мужем, он какой-то важный инженер, приглашен автозаводом «ЗИС». Не то для поставки оборудования, не то для наладки. Третью неделю живут. Эта мается одна, уже не знает чем себя занять. «Шоппинг» ей подавай, рестораны, джаз-клубы. А где всё это взять? Ленка Шубина, переводчица, с ней замучилась.
Взглянула миссис Шустер на Пруденс, наморщила нос.
— Боже,
