Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
успеть вычислить убийцу, до того как Промышленный совет вмешается в дело. Увы, ни новых улик, ни новых показаний получить так и не удалось. Агенты сбились с ног, отчеты, выписки и письма из Екатеринозаводска, пришедшие в ответ на мои запросы, заполнили стол, но толка не было.
Сыскной механизм все это время сидел в углу кабинета. В ее голове, точно цикады, стрекотали вычислительные машины. Она тоже пыталась найти преступника до того, как ее заберут на переделку. Со мной Ариадна почти не говорила, и лишь когда я отвлекался, она норовила подкрасться к моему столу и подбросить в чай несколько лишних сахарных кусков.
Я так привык к этому ее поведению, что даже на секунду растерялся, когда на третье утро после убийства Ариадну в своем кабинете не обнаружил. Спешно пройдя по отделению, я нашел машину сидящей в кабинете Парослава Котельникова.
Начальник столичного сыска был странно весел, и это на фоне последних событий пугало. Его роскошный мундир валялся смятым на ковре. Сейчас сыщик был одет в не слишком чистую косоворотку и черные брюки самого дешевого сукна. Со вкусом напевая запрещенную цензурой рабочую песню, он достал из специального шкафа грубо сшитый пиджак и картуз с лаковым козырьком.
– Парослав Симеонович, вы куда в таком виде?
– Как куда? А тебя, видно, Ариадна в известность не поставила? Идейка у нее возникла. Сегодня меня не ждите. Буду, так сказать, вливаться в рабочее движение. И подготовьтесь, вечером пришлю курьера – и сразу после поедете к барону. Будете приносить извинения за убитых слуг и пытаться сгладить произошедшее. И попробуйте только не проявить революционной рабочей сознательности в этом вопросе!
С сожалением отложив свою сверкающую медью и золотом трубку, Парослав вытащил плитку дешевого жевательного табака, с ходу откусывая чуть ли не половину. Довольно жуя, он вышел из кабинета, тяжело ступая по вощеному паркету шикарными, со скрыпом, сапогами.
Шеф ушел, и на все мои вопросы в течение дня Ариадна отвечала исключительно молчанием. Молчала она до самого вечера, когда курьер передал ей конверт от Парослава.
– Что, это все? – Я с сомнением посмотрел на сыскную машину. – Тогда отправляемся к барону. Только учти, теперь никаких эксцессов. Ты ничего не делаешь, пока я не скажу. Говорить можешь, но не более. Никаких действий, повторяю, без моего приказа. Ясно? Да? Поехали тогда.
Не на шутку задетый всей этой странной игрой, я, тем не менее, закончил все на своих условиях.
1111
Над стеклянной крышей собиралась гроза. Был вечер. Мы сидели на третьем этаже дома Клекотовых. Под раскаты грома плыла мелодия вальса. Орфей Клекотов музицировал на странном стальном инструменте, похожем на пианино, утонувшее в паутине из тысячи струн. Дворец под нами темен и пуст. Клекотов-старший еще не вернулся с фабрики, и мы были вынуждены его ожидать.
– Вы рисковый человек, Виктор. Напрашиваться к нам в гости после всего, что вы устроили. Кстати, когда ваше отделение разъяснит ситуацию с нападением на наших бедных слуг? Отец готовится поднять на вас весь Промышленный совет. Ой, Виктор, как вы сразу напряглись. Да бросьте. Я же просто шучу, мне вообще нет до этого никакого дела. Холодов живой остался – и то хорошо. Просто забавно на вас смотреть.
Клекотов-младший закончил игру странной, почти невыносимой чистоты мелодией и разочарованно вздохнул:
– И этот образец плох. Нет отзывчивости. Как редко встретишь инструмент с по-настоящему живым звуком.
Покачав головой, он сел напротив. Перед нами на легком резном столике громоздились легкие закуски и темные бутылки вина.
– За музыку! – Я поднял бокал, и мы выпили.
– Да, музыка – это самое прекрасное, что есть на Земле, – улыбнулся Орфей, откидываясь в кресле и смотря в стеклянный потолок. – А может, и не только на Земле.
Сидящая рядом Ариадна внезапно прервала нас.
– Я хотела бы задать еще один вопрос о вашем учителе музыки, господине Меликове. Меня интересуют его отношения с покойной женой барона.
– А… Они тайно встречались. Были влюблены друг в друга. Я же уже все вам с Виктором рассказал.
– Именно. Влюбленность. Я часто сталкивалась с этим словом в словарях. Орфей, вы человек тонкого чувства. Может, вы сможете дать мне определение того, что это?
– Ты хочешь знать, что такое влюбленность? – Клекотов-младший задумчиво помедлил. – Она для каждого разная. Для меня влюбленность – это страсть. Как можно объяснить то, что чувствуешь, касаясь желанной женщины? Когда целуешь ее. Как она откликается на прикосновение? Как пальцы творят мелодию на ней? Ее дрожь в ответ… Ты играешь музыку на другом человеке, разве это не чудо?
– Однако досье говорит, что вы почти не интересуетесь женщинами. Почему? Вам чужда влюбленность? Или вы просто предпочитаете играть на людях свою музыку иначе?
– Что? Я не понимаю. – Клекотов-младший инстинктивно отодвинулся, вжавшись в спинку кресла.
– Проанализировав дело, я поняла, что все жертвы обладали хорошими голосовыми данными. Актриса театра, учитель музыки, супруги-историки, певшие на музыкальных вечерах. А еще раны ваших жертв. Для обычной пытки они лежат слишком… Ритмично. Будто одержимый душегуб не только мучил их, но и хотел добиться… музыки их криков. Звучания от своего живого инструмента. Наверное, именно поэтому многие раны нанесены пилой. Поскольку именно она напрашивалась в таком деле, как аналог смычка.
– Да что вы себе позволяете…
– Был ли Меликов первой жертвой? Поставлю это под сомнение. Но вы помогали ему встречаться с женой барона. Когда Меликова выставили из поместья, было очень просто составить от имени жены барона записку с просьбой о встрече и заманить все еще влюбленного учителя туда, где вы мучили своих жертв.
Вы держали его там долго, пытая и наслаждаясь криками, пока однажды он не смог сбежать. В испуге вы убили еще трех несчастных, которых мучили вместе с учителем, и попытались их спрятать. Неудачно. Впрочем, Меликов не думал о мести, он боялся вас и власти вашей семьи. А потому бежал, решившись укрыться в Петрополисе. В самом большом городе нашей империи.
На этом история бы закончилась, если бы в Петрополис не переехали вы. Ваш отец встретил Меликова на балу, но не узнал его. Это было ясно по его реакции в разговоре с нами. Зато учителя узнал Крестопадский. Это и объясняет, почему убийца пришел к опасному свидетелю лишь через неделю. Преступник узнал о появлении Меликова на балу, но не сразу. Вы встретились с Крестопадским только через шесть дней после бала за игрой в карты. И там Крестопадский не мог не упомянуть о том, что внезапно
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
