почти двенадцать лет, а детей у них так и нет. Иногда она в разговоре с Ильей Константиновичем, который ей стал вторым отцом, высказывала свою печать, но он как-то не торопился отвечать ей. Как-то она решилась у него об этом спросить, он помрачнел.
— Настюша, поверь, я тоже очень хотел бы, чтобы у меня был внук. Но я тебе ничего не могу сейчас ответить.
Как ни старалась она выяснить, что он хотел этим сказать, но Илья Константинович замкнулся и не желал общаться на эту тему.
— Я расскажу все в свое время, — только и смог он проговорить, когда она «насела» на него.
Глава 6
Елизавета Николаевна была рада за свою дочь, ей повезло встретить своего мужчину, который ее любил и был готов ради нее на все. Она с легким сердцем отпустила дочь с Толей учиться в другую область. Там они находились под надежным присмотром Ильи Константиновича. С его родителями они сдружились. Иногда она помогала Дарье с бабушкой, рекомендовала сиделок, когда Дарье надо было куда-то отлучиться, или сама присматривала за ней, если была такая возможность, приходила, делала ей инъекции, доставала необходимые лекарства, которые не всегда бывали в аптеках. Лиза видела, что Дарья переживает, что ничем не может помочь своей маме, оставалось только дожидаться ее спокойного ухода. Но она всегда была полна оптимизма, заражала даже саму Лизу своей верой во все хорошее. Дарья радовалась за своего сына и вместе с Лизой мечтала понянчить внуков. Но их все не было.
* * *
Почти сразу после отъезда детей, Антонина Орешкина продала свою квартиру. Через какое-то время в ней поселились бабуля, Полина Афанасьевна, лет 80-ти, довольно бодрая для своих лет, и ее сын Григорий. С бабой Полей, как та просила себя называть, она сразу же познакомилась, соседка оказалась довольно интересной собеседницей, с хитринкой и множественными присказками и приговорками, такой вот кладезь многовековой народной мудрости. На все у нее был готов маленький рассказ, какое-то нужное слово. Иногда Лизе казалось, что баба Поля знает абсолютно все. Полина Афанасьевна до сих пор поражала своей внешностью, больше похожая на степной цветок — тонкая, с прямой спиной, смуглой кожей, словно высушенная на жарком солнцем под свободным ветром. Она до сих пор поражала своей красотой. Лиза даже не могла представить, скольких мужчин она свела с ума, пока была молодой. В свои выходные, пока Дмитрий был на работе, Лиза заходила к бабе Поле и они долго беседовали о своих немудреных делах. Иногда Лиза делала соседке инъекции, назначенные ей врачом, хотя баба Поля и ворчала:
— Я сама могла бы и до процедурного кабинета дойти, а ты из-за меня беспокоишься.
— Да мне же не в тягость. Все равно захожу к Вам, так хоть доброе дело сделаю.
Как-то они разговорились и Лиза набралась смелости и спросила, почему они с сыном переехали сюда.
— А то и переехали, время пришло.
— Это как? — удивилась Лиза.
— Да очень просто. Я с сыном и дочерью жила в трехкомнатной квартире, которая досталась мне от отца. Если хоть сын пошел по нормальной дороге, работает, не пьет, не курит, вот только не женится никак, но это ему на роду написано, то вот дочь моя сразу же после школы загуляла. Остановить я ее не могла, сколько разговаривала с ней, наказывала, просила, умоляла, все равно все делает по своему. В последнее время сошлась с каким-то мужиком, который решил, что нечего нам с сыном квартиру ту занимать. Поэтому мы с сыном поговорили, хорошо, что квартира на мне записана. Пока дочка со своим хахалем на моря умотала, мы с Григорием быстро квартиру продали, на свою долю вот эту купили, а ее часть я ей на книжку положила и ей в руки вручила, пусть теперь сама решает, как ей жить. Мужик ее, конечно же, сразу бросил ее. Что с ней сейчас, даже думать не желаю. Взрослая она уже, сама выбрала свой путь, пусть живет как знает. Хватит, не хотела меня слушать, вот и пошла по кривой дорожке.
— Это точно, когда что-то идет наперекосяк, значит ты не туда идешь.
— Правильно, ты все это прекрасно понимаешь. Я вижу, что ты тоже многое видишь, многое знаешь.
Лиза улыбнулась. Иногда ей хотелось поговорить с кем-нибудь о том, что происходит за границами видимой жизни. А баба Поля, судя по всему, тоже была не прочь об этом посудачить.
— Ты добрая и чистая душа, Лизонька, — проговорила баба Поля. — И все у тебя хорошо. И у дочери твоей тоже все хорошо. Главное, что она не сделала ошибку в своей жизни, не зацепилась за этого Ромика.
— А откуда Вы знаете? — удивилась женщина.
— Да я же не глухая и не слепая. Пока ты на работе, я с соседками общаюсь. Вот они и рассказывают все. Правильно, что не связалась твоя Настюшка с ним, не ее это человек, темный он, с червоточиной, везде только свою выгоду видит. А дочка твоя светлая, добрая. И слава Богу, что эта Тонька уехала отсюда. Бесы в ней теперь живут, золото глаза застило. Не видит теперь она добра в людях, злой, жадной, надменной стала. — Полина Афанасьевна рассмеялась, как Лиза скривилась от слова «бесы». — Лизавета, ты что подумала? Что я сошла с ума, бесов вижу? Нет, — она снова звонко по-молодому рассмеялась. — Это не те карикатурные бесы с рогами и копытами, это ее внутренние черные силы, если хочешь, можешь назвать — жадность, стяжательство, злоба, обида, которые взяли верх на честностью, доверием, верой и любовью. Поверь мне, отплатит еще ей судьбинушка за все. Точно, кто-то там на Верху есть и за всеми нами смотрит, раздает по делам его.
— Вы про Бога?
Полина Афанасьевна на какое-то время замолчала, пожевала губами, потом ответила:
— Знаешь, в того Бога, которым сейчас всё прикрыть стараются и которому в этих золотых церквях поклоны бьют толпы неверующих в него, потому что так модно, я не верю. Есть что-то Выше всего этого, я называю его Создателем. Он никому спуску не дает, воздает каждому по заслугам. Я еще ни разу не ошиблась, наблюдая за тем, как люди выбирая себе свой путь и как Он наказывает или поощряет за это.
Лиза кивала головой, слишком это было для нее близко.
— Зря люди не верят в Вышние силы, — продолжала баба Поля. — Живут не по кону, не по совести, куда-то спешат, пытаются обмануть другого и в итоге
