— Мы увидим и остальных?
— Априори да.
— Надо, чтобы они еще благоволили к ней.
— Либо просто могли хоть что-то сделать. Их власть не безгранична.
— Знаю, знаю.
Она прижалась к Грегуару и зажмурилась. Он воспользовался этим, чтобы без помех снять с нее бюстгальтер. И все же Роберта спросила:
— А если те, что гуляют этажом выше, захотят сигануть в бассейн?
— Вы правы. Богачи падки на дурацкие затеи. Музыка в баре резко усилилась. Или, быть может, уши колдуньи загудели от прилива крови. Уверенность была лишь в одном — нижняя часть купального костюма присоединилась к верхней на дне бассейна.
— Кроме Ренара, мы никого не знаем на этом суденышке, — напомнил Грегуар. — Мы здесь инкогнито. А это дает нам кое-какую свободу.
Плавки Грегуара, словно опавший лист, последовали за купальником на дно бассейна.
— Если Клод Ренар застанет нас врасплох… ситуация будет двусмысленной, — еще противилась Роберта.
— Уверен, он на нас не обидится. Пронзительный голос сверху заставил их насторожиться.
— Роберта! Роберта Моргенстерн? Это вы?
Над ограждением верхней палубы склонилась женщина. Она держала в руке стакан и пьяно покачивалась взад-вперед.
— Вы ее знаете? — осведомился Грегуар.
— Мать Клемана Мартино, — простонала Роберта, прячась за него. — Что она здесь делает?
— Вот это сюрприз! Подождите меня. Я сейчас!
Клементина Мартино умела держать слово. Она перелезла через ограждение и камнем рухнула вниз. Грегуар вытянул руки и… остановил Клементину в метре над водой, чудом сохранив стакан в вертикальном положении. Вид у Клементины был дурацкий. «Тузитала» продолжала свой путь.
— Что это… Что? Ну и ну! — выдохнула Роберта.
— Неподвижность в подвижном. Заклятие окаменения, придуманное художником-колдуном, чтобы научить терпению упрямых натурщиц.
— И вы это делаете одной рукой? Вы меня научите?
— Научу, научу. Но сначала проверим, опасна ли для нас мамаша Мартино.
— Что вы собираетесь проверять? Содержимое ее карманов?
— Мыслей, дорогуша.
Роземонд направил мысль на одного из Густавсонов, свернувшихся в шезлонге, использовав его в качестве передаточной станции, чтобы исследовать мозг Клементины. Он обнаружил там сплетение неясных, веселых и шумных образов и разнообразных эмоций, которое распутывал несколько секунд. Роберта хотела ему помочь, используя второго Густавсона. Но Грегуар уже обнаружил то, что искал.
— Она ничего не знает о нашем бегстве, — сказал он. — Ей очень вас недоставало. Она очень вас любит.
Эта новость оставила колдунью равнодушной. Она еще хранила неприятное воспоминание о последней встрече во время хеппенинга, когда Клементина проявила ксенофобию по отношению к цыганам.
— Что будем делать?
— Встретим с открытым забралом, но не позволим ей проникнуть в наши тайные планы. Скажем, что совершаем свадебное путешествие…
— А Лилит?
— Согрешили до брака.
— Я не слишком стара, чтобы родить ребенка?
— Согласен, будем откровенны — вы немножко того, но кого это трогает.
— Мерзавец!
Она хотела обрызгать его, но он уже ушел под воду и вился вокруг колдуньи. Проказник вновь шел на приступ.
— И не думайте, — предупредила она его, пытаясь придать голосу властность.
— Еще как подумаю. Я думаю только об этом. Будет жаль, если мы не воспользуемся передышкой, которую нам подарило время.
Борьба была короткой и восхитительной. Через несколько мгновений Грегуар снял заклятие. Клементина Мартино рухнула в бассейн с оглушительным всплеском, заставив Густавсонов подпрыгнуть. Роберта и Грегуар уже успели натянуть купальники и отплыли друг от друга на пристойное расстояние. Клементина вынырнула на поверхность, словно впервые обнаружила бассейн, в который сознательно прыгнула. Стакан так и не выпал из ее правой руки.
— Роберта! — Она, барахтаясь, доплыла до колдуньи и расцеловала ее, едва касаясь щек, как это делали в Клубе состоятельных. — Как экстравагантно встретиться здесь с вами. К тому же в очаровательной компании. Господин, которого я, похоже, не знаю…
— Роземонд. Грегуар Роземонд, — любезно сообщил он.
И, не обращая внимания на разъяренный взгляд колдуньи, приложился к руке Клементины. Та хохотнула, отпила из стакана и с руганью выплюнула воду:
— Фу.. Какое мерзкое шампанское!
Выбралась из бассейна, бросила стакан в лагуну и энергично отжала платье. Роземонд и Моргенстерн последовали за ней. Он использовал заклятие мгновенной сушки.
— Спасибо, — поблагодарила она, глядя на Роземонда, потом перевела взгляд на Роберту. — Превосходно выглядите. Какой загар!
— Как поживает Клеман? — вдруг спросила Роберта. — По-прежнему директор Криминального отдела?
— Нет более рьяного чиновника в Переписи. Конечно, если не считать муниципа. — Она возвела очи к небу. — Мы с отцом предложили ему сопровождать нас в этом путешествии. Но у Клемана на мази какое-то дело, о котором он не хотел нам сообщать. А вы! Сколько месяцев мы не виделись. Зима без вас была скучной!
— Любовь моя! — послышался голос сверху.
Робер Мартино со стаканом в руке склонился над ограждением.
— Робер, вы сошли с ума? Вы же упадете!
Господин Мартино был столь же пьян, как и его жена, и столь же упрям. Но ему не хватало грациозности.
— Неподвижное в подвижном? — спросила Роберта, пока Робер Мартино летел к поверхности воды.
— Слишком тяжел, — равнодушно ответил Грегуар.
ГЛАВА 6
Мужчина шел, согнувшись против ветра, засунув руки в карманы пальто и подняв воротник. Улицы Базеля опустели от жгучего мороза. Он не встретил ни единой живой души до милицейского поста, где у него спросили документы. Увидев министерское удостоверение, милиционеры встали навытяжку и долго смотрели ему вслед, тихо переговариваясь.
Ночь была отмечена актами вандализма, направленными против портретов во весь рост, конных изображений и бюста, установленного в честь Арчибальда Фулда. Преступники увенчали бронзовую голову шапочкой с ослиными ушами из того же материала, плотно приварив ее к черепу муниципа. Апрельская шутка пришлась властям не по вкусу. Статую уже сняли с постамента, чтобы переплавить и вернуть ей прежнее достоинство. Неужели глава Криминального отдела лично вышел на улицу, чтобы выследить злоумышленников?
Мартино пересек рабочий квартал. В конце аллеи, ведущей к цехам, он увидел драконов, которые поливали одно из зданий длинными языками жидкого пламени. Пожарники стояли в отдалении и следили за операцией, готовые в нужный момент помешать распространению пожара. Изнутри доносились треск и взрывы стекла. Табличка у входа гласила: «Эмиль Планшар, скульптор муниципалитета».
