потому, что автор неверно использует понятие синонимии. Основная идея его аргумента в том, что у этих глаголов несколько отличные друг от друга диапазоны значений, поэтому в данном контексте глаголы должны семантически отличаться. Но если бы мы решали вопрос о синонимичности слов в конкретных случаях, сравнивая весь диапазон их значений, то ни о какой синонимии ни в каком контексте не могло бы быть и речи. Своим подходом Уильям Хендриксен априори отрицает существование синонимов[72].
Данный пример неправильного понимания синонимии является частным случаем «неправомерного переноса всего значения», который мы отдельно изучим, рассматривая ошибку 13. Любопытно, что, настаивая на разграничении άγαττάω и φιλέω в Ин. 21:15–17, проповедники редко останавливаются на незначительном отличии трех других реплик Иисуса:
ст.15 βόσκε τά άρνία μου («боске та арниа му», 'паси ягнят Моих')
ст.16 ποίμαινε τά πρόβατά μου («поймайне та пробата му», 'будь пастырем овец Моих')
ст.17 βόσκε τά πρόβατά μου («боске та пробата му», 'паси овец Моих')
В скобках приведен дословный перевод, показывающий небольшие отличия трех реплик. Тем не менее лишь немногие проповедники считают эти отличия существенными для понимания отрывка. Несмотря на отличие семантического диапазона слов «ягнята» и «овцы», «пасти» и «быть пастырем», вряд ли их использование в данном контексте объясняется фундаментальными богословскими, лингвистическими или синтаксическими соображениями. Видимо, незначительные изменения, с которыми мы здесь имеем дело, принадлежат сфере таких труднообъяснимых явлений, как «вкус» и «стиль». В любом случае странно, что проповедники настаивают на разном толковании глаголов, обозначающих любовь, и игнорируют небольшие отличия других близких по значению слов в том же тексте.
10. Избирательное и предвзятое использование доказательств
С примером этой ошибки мы уже сталкивались, рассуждая о толкованиях слова κεφαλή («кефале») (ошибка 4). Но в том разделе я указывал на неправильное использование вне–библейских данных, а здесь хотел бы разобрать несколько иную ошибку, которая касается уже не только внебиблейских данных. Я имею в виду использование только «удобных» для определенной позиции фактов и нежелание понять, что на самом деле говорит Слово Божье.
Примеры этого явления настолько многочисленны, что из порожденных этой ошибкой заблуждений можно смело составить целую книгу. Ограничусь лишь одним примером. Томас Грум, признанный авторитет Римско–католической церкви в области христианского образования, развивая идею «библейского способа познания», допускает несколько экзегетических ошибок[73]. Его работы грешат седьмой ошибкой: пытаясь доказать, что древние евреи подходили к познанию не интеллектуально, а эмпирически, Грум путает язык и мышление. Древнегреческое познание, утверждает автор, было иным; к счастью (для него), благодаря влиянию древнееврейской культуры на язычников–эллинов «познание Бога» во времена Нового Завета означало не накопление знаний, а личный опыт, послушание и любовь к ближнему. Здесь Грум допускает ошибку, связанную с неправильным использованием ветхозаветных данных для толкования Нового Завета (ошибка 14), а также попадает в ловушку ошибки «или–или» (ошибка 11). Но в данном разделе хочу отметить только выборочное использование библейских свидетельств. Автор ссылается лишь на те отрывки книг Иоанна, которые связывают веру и познание Бога с соблюдением Божьих заповедей и любовью к ближнему (например, 1 Ин. 2:3–5; 3:6)[74]. При этом он не упоминает множества других отрывков как в текстах Иоанна, так и в книгах других авторов, которые указывают также и на рациональное наполнение христианской веры. Например, в Евангелии от Иоанна мы читаем о необходимости верить не только Христу, но и Его словам (4:50; 5:47; 11:26); иногда после глагола «верить» встречаются подчиненные предложения с союзом «что» (Ин. 13:19; 17:21). Безусловно, вера и познание в жизни христианина затрагивают не только интеллект; но на основании выборочных текстов Грум все сводит к практической, нравственной жизни и исключает интеллект. Результатом этого стала теория образования, которая последовательно обесценивает рациональную составляющую. Грум неявно полагает, что выборочные данные являются доказательством, и в этом и состоит его ошибка.
11. Необоснованная семантическая дизъюнкция и ограничение смыслов
Многие лексические исследования преподносят возможные значения слова в форме «или–или», а затем предлагают выбрать только одно из значений. Другими словами, они настаивают на семантической дизъюнкции в случаях, допускающих взаимодополняющие смыслы.
Мы только что познакомились с примером из книги Грума. Следующий пример принадлежит его коллеге по христианскому образованию Лоренсу О. Ричардсу. Пытаясь доказать, что главенство в Новом Завете не подразумевает власть (и в этом его работа — яркий пример ошибки 5), автор, наконец, подходит к главенству Христа по отношению к церкви:
Здесь не подразумевается власть с ее правом управлять и требовать послушания. Истина о том, что Иисус — живая глава церкви и Личность, наделенная верховной властью, должна утешать церковь и наполнять ее уверенностью в том, что Он способен о ней позаботиться… Как глава, Он — Источник и Первопричина нашей жизни. Как глава, Он устрояет все Тело и подает все необходимое для роста. Как глава, Он предал себя на то, чтобы служить нам, и силен через искупление преобразить каждого из нас. Он снисходит к нам, чтобы нас возвысить[75].
Вот такой выбор поставлен перед нами! Получается, что Иисус, как глава, либо имеет власть и может повелевать и требовать послушания, либо снисходит к нам, чтобы возвысить! На самом же деле предвечный Сын и смирил себя, став человеком, и снисходит, чтобы возвысить нас, и имеет власть повелевать и требовать послушания. Ему дана вся власть (Мтф. 28:18), и даже наши дружеские отношения с Ним зависят от нашего послушания Ему (Ин. 15:14 — в данном случае дружба не является двусторонней). Эти аспекты власти напрямую связаны с главенством Иисуса[76]. Ричардс допускает ошибку дизъюнкции (причем часто) и в результате не слышит Писания.
Рассмотрим толкование молитвы Иисуса в Ин. 17:11 Ричардом Ленски: «Чтобы они были едино, как (καθώς, «катхос») и Мы»[77]. Пытаясь сохранить уникальность единства Троицы, Ленски утверждает, что καθώς («катхос», 'как') ясно показывает: верующим предстоит вкусить единство, аналогичное тому, что существует в Троице, но не тождественное. Обратите внимание на построение довода: наше единство может быть либо аналогичным, либо тождественным; и поскольку в тексте стоит καθώς, речь идет об аналогичном единстве. Доктринально я согласен с Ленски: верующие не могут полностью воссоздать единство, существующее между тремя Лицами божественной Троицы, но в определенном отношении могут подражать ему. Однако Ленски некорректно подводит к этому выводу. Во–первых, утверждение формально может быть утверждением аналогичных отношений (то есть его
